Баку 1501 - [9]
- Ты очень расстроил меня, дорогой Мирзали! Клянусь той священной книгой, на которой лежала сейчас твоя рука, - пока я нахожусь на службе у падишаха Рустама, дом твой будет в безопасности! Прости меня: нет на свете хуже доли, чем быть рабом приказа.
Сердце Мирзали забилось спокойнее. Он ласково ответил гостю:
- О чем ты говоришь, брат мой?! Разве я не понимаю, в каком ты положении? Да онемеют бесстыжие люди, которые сводят падишаха с пути, нашептывают ему на ухо заведомую ложь. Я ведь тоже, как и ты, человек подневольный: одна рука просит, другая - отталкивает...
Бахрам кази не мог задерживаться дольше. Попрощавшись с хозяином дома, вскочил на подведенного ему коня и выехал на ворота, к войску.
Не успели всадники удалиться на половину агача[7], как правитель Мирзали бросился к висевшей на дереве "тюрьме" Исмаила, развязал веревки и спустил корзину на землю. Ребенок сидел, правда, вполне удобно, но кажущиеся теперь очень большими на бледном личике глаза смотрели напряженно. "Какой он бледный!.. Еще бы! Где видел он солнечный свет? В подвале?! Где он видел небо? В трубе! О-о, несчастный ребенок!"
Мирзали попытался улыбнуться:
- Сын мой, отныне нам нечего бояться. От всей души я верю словам Бахрама кази. Пока он находится на службе у шаха - в безопасности и наш дом и, главное, ты. Но все равно не следует забывать об осторожности: не бывает ведь ноги, которая не спотыкается, языка, который не заплетается.
Исмаил вылез из корзины. Волнение, которое он пытался скрыть, еще не прошло. Но оставлять слова правителя без ответа маленький шейх не захотел: "Пусть знает, что я понимаю, как он потрудился ради меня". Сказал:
- Я все слышал. Пусть сам имам Али вознаградит тебя!
- Да услышит тебя аллах!
И Исмаил остался во дворце Мирзали еще на полных шесть лет...
* * *
Впереди ехал Байрам-бек Гараманлы. Всю равнину заняло следующее за ним войско. Перегоняя друг друга, самозабвенно скакали всадники, казалось, это были участники скачек, наконец-то нашедшие обширную площадку и на радостях пустившие коней вскачь...
Доехав до реки, Байрам-бек остановился. Обернулся к проводнику Гусейну, почтительно державшемуся на расстоянии от него:
- Это Кура?
- Да, бек!
- И она течет так спокойно?!
- Не смотри на это кажущееся спокойствие, бек, она так же бурна, как и ее имя[8].
- Трудно будет переправиться через эту реку?
- Да буду я твоей жертвой, бек, да!
- Что же делать?
- Другого пути нет. Самое мелкое единственно годное для переправы место - здесь.
- Какое же это мелкое? - удивился Байрам-бек, натягивая повод коня.
Тем временем войско уже нагнало их. Кто поил коня на самом берегу, а кто, спешившись, жадно пил куринскую воду. Многие смывали пыль после трудной дороги. Байрам-бек продолжал сидеть в седле. Он колебался, язык не поворачивался отдать приказ о переправе. Дух захватывало от одной мысли, что надо направить коня в эту бесшумно текущую, темную и быструю воду.
Внезапно стоявшие позади всадники расступились. К берегу подъехал юный падишах. Лицо его было прикрыто вуалью: люди не должны осквернять взглядом божественного лика сына Шейха Гейдара. Не поднимая вуали, всадник приблизился к Байрам-беку Гараманлы:
- Почему остановились, почему не переправляетесь?
- Мой повелитель, я опасаюсь пускать коней в эти воды. Думаю: может, найдем более удобное место для переправы?
- А что говорит проводник?
- Он считает это место подходящим.
"Гиблеи-алем" - "святыне мира"[9] - было четырнадцать лет. Но те, кто, не зная о его возрасте, видел мальчика в седле, сочли бы, что ему не меньше двадцати. Высокий, хорошо сложенный, гибкий станом Исмаил в тяжелых военных доспехах походил на молодого богатыря.
Юный шейх решительно вскинул голову. Сквозь прорези в вуали бросил острый взгляд на Байрам-бека Гараманлы: "В твоем сердце, как видно, не горит костер злобы и гнева против врага. Ты не отбывал, конечно, в младенчестве ссылку вместе с матерью и братьями в сырых подземельях крепости Истехр. Не тебе служили подушкой камни, а одеялом - облака. Не тебя, разумеется, прятали от каждого шороха. Не вешали на дерево, посадив в корзину. Твои два брата и весь твой род - мужчины, женщины, взрослые и дети - не были уничтожены, нет! Иначе бы ты не колебался. Тебе, как видно, не говорили, что ради святой веры можно и жизнью пожертвовать. Я же, прошедший через все это, полон ненависти к врагу. Я могу!"
- За мной! - крикнул юный повелитель, поднял хлыст и первым направил своего коня в величавую реку. За ним, восхищенные отвагой молодого военачальника, не раздумывая, двинулись Байрам-бек, Чая-султан, Гаитмаз-бек, Хулафа-бек, дядька Гусейн-бек, Див Султан и другие. Переправляясь следом за Исмаилом через реку, они вдруг услышали какую-то мелодию. Дядька Гусейн, неотступно сопровождавший юного падишаха, дал знак не шуметь, прислушался. Голос Исмаила окреп: он пел, чтобы воодушевить свою армию, приободрить близких ему людей:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Этот роман посвящен жизни и деятельности выдающегося азербайджанского поэта, демократа и просветителя XIX века Сеида Азима Ширвани. Поэт и время, поэт и народ, поэт и общество - вот те узловые моменты, которыми определяется проблематика романа. Говоря о судьбе поэта, А. Джафарзаде воспроизводит социальную и духовную жизнь эпохи, рисует картины народной жизни, показывает пробуждение народного самосознания, тягу простых людей к знаниям, к справедливости, к общению и дружбе с народами других стран.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.