Моя соседка, Валентина Семеновна, очень сочувствовала Бако. Она работала плановиком в той же автотранспортной конторе — одинокая немолодая женщина, заброшенная в этот край превратностями судьбы. Валентина Семеновна читала по-французски, ее любимым поэтом был Иннокентий Анненский.
Бако любил бывать у Валентины Семеновны. Его тянуло к высокой интеллигентности. Кроме того, они оба были членами месткома. Бако приходил к ней с тремя детьми; теперь он повсюду ходил с детьми — на рынок, в столовую и даже в забегаловку, когда привозили пиво. Дети убегали во двор, где жаркий ветер носил песок и всегда пахло хлором, которым заливали уборные, а Бако сидел в комнате Валентины Семеновны и советовался о жизни. У него теперь одна мысль: «Как бы ей отомстить?»
— Не могу понять, чего Лизе не хватало, — изумлялась Валентина Семеновна. — Вы так ее любили, и зарабатываете вы хорошо…
Бако не знал, чего ей не хватало. Но однажды у него вырвалось с горечью:
— Ей, дуре, не хватало деревьев!
Бако пытались женить, знакомили с разными женщинами, но ему никто не нравился: одна чересчур худа, другая стара, третья плохо на детей посмотрела. Про одну очень толстую армянку он сказал:
— Она ничего, фигуристая. Но о чем я буду с ней разговаривать?
С Лизой он любил разговаривать о международном положении, особенно если бывал «под мухой».
В конце концов детей устроили в детский сад. Они находились там всю неделю, и только на воскресенье Бако забирал их домой. А Лиза не вернулась даже тогда, когда в городе появились деревья. Первые деревья привезли при мне на двух грузовиках. Из открытого заднего борта торчали тоненькие голые прутья, а корни вместе с землей лежали в кузове, бережно запеленатые серыми пыльными тряпками.
1959
