Бахир Сурайя - [25]

противник?

Я нервно сглотнула и огляделась. Караванщики пока еще сидели возле своих вьюков, обмениваясь бурдюками и мисками, но разговоры становились все обрывистей и громче, и кое-то уже порой косился на молоха — настороженно и недобро.

Кажется, у самого автора «черного забвения» не было никаких проблем с тем, чтобы обойти собственную защиту от поисковых заклинаний, которую накладывали на незаконных рабов.

А еще это значило, что, раз уж Нисаль-ага нашел меня, то и наши с Рашедом планы на помощь арсанийцев едва ли долго будут для него тайной.

Глава 10.1. Якорь

Поспешность приводит к раскаянию, а осторожность — к благополучию.

арабская пословица

Людям свойственно впадать в панику в критических ситуациях. Паника придает сил, и испуганный человек способен бежать куда быстрее и дольше, чем сам предполагает, и это спасло не одну жизнь.

Проблемы обычно начинаются, когда ситуация критическая, а бежать некуда.

Караванщики заметно переживали из-за непредвиденной задержки взаперти, и, что хуже, их нервозность передавалась и животным — а ничто не способно так отравить ожидание в замкнутом пространстве, как испуганный верблюд. А если он ещё и не один…

Я сглотнула вязкую от страха слюну и зажмурилась.

Рассказать Камалю правдивую историю тайфы — все равно что подписать Рашеду и Руа смертный приговор. Кочевник, вероятно, найдет способ справиться с чарами придворного мага, но едва ли оставит без внимания оборотней в сердце столицы.

Но промолчать — все равно что подписать смертный приговор и себе, и каравану. А на лжи слишком легко попасться: не настолько я искусна в словесных играх, чтобы нигде не оступиться. Значит, мне оставалось разве что снова прибегнуть к недомолвкам и молиться, чтобы на этот раз этого оказалось достаточно.

Камаль сидел на краю одеяла, собранный и напряжённый, словно уже готовился драться со всем белым светом. Я медленно выдохнула и опустила взгляд, потому что вид перекатывающихся под тканью мышц спины отнюдь не способствовал должной концентрации.

- Мой господин и повелитель отправил меня с подарками к Свободному племени, чтобы заручиться их поддержкой в борьбе со своим соперником, — аккуратно сформировала я. — Власти тайфы угрожает его придворный маг. Пока силы и влияния тайфы достаточно, чтобы держать Нисаля-агу в узде, но не чтобы избавиться от него. Должно быть, придворный маг прознал, что я отправилась за союзниками, и он пытается помешать.

- Он уже помешал, — мрачно заметил Камаль, не оборачиваясь. — Похоже, он сильнее тайфы и заслуживает его титула.

А вот Бахита волновали отнюдь не традиции наследования власти в пустыне.

- Значит, все, что ты наобещала, мы получим только в том случае, если нынешний тайфа удержит позиции? — расчетливо поинтересовался раб и, в задумчивости коснувшись ошейника, весь скривился: воспаленная кожа категорически не одобряла излишних движений.

- Если он не удержит позиции, мы все будем мертвы, — отрезал Камаль и до хруста сжал кулаки. — Как он нашел нас, Аиза?

Это я и сама не отказалась бы выяснить. Сабир-бей упоминал, что при попытке использовать поисковый свиток едва не обжегся, потому что зачарованная бумага вспыхнула у него в руках еще до того, как он успел дочитать заклинание. Когда чорваджи-баши решил повторить эксперимент в дворцовой мастерской, дело чуть не закончилось моими похоронами, а плетение так и не сработало как должно. Кроме того, отыскать мага-«зеркало» при помощи поискового заклинания можно только в одном случае: если маг сам это позволит. Мне ничего не стоило попросту поглотить чужое плетение — скорее всего, я бы сделала это рефлекторно, не задумываясь…

Если, конечно, Нисаль-ага не додумался переложить рисунок заклинания на исчезающие магические нити. Но это потребовало бы немало времени — да и никак не влияло на защиту от поисковых чар, которую давало «черное забвение». Едва ли оно распалось на мне так же быстро, как на Бахите.

Вероятнее всего, Нисаль-ага искал не меня. Тогда что?

О существовании Бахита и Камаля придворный маг знать не мог. На украденные из молоховни вещи вряд ли когда-либо обращал внимание. Самих же ящеров по пустыне бегало несчетное количество, и отыскать среди них именно того, которого я украла, было невозможно…

- Не знаю, — растерянно призналась я.

Камаль раздраженно цокнул языком и обернулся. Я вжалась спиной в бок молоха, напоролась на шипы и со сдавленной руганью отпрянула обратно — благо кочевник, как выяснилось, вовсе не собирался вымещать на мне злость.

Он меня рассматривал. Так внимательно и дотошно, что я едва справилась с желанием немедленно вскочить на молоха и удалиться в закат, наплевав и на бурю, и на то, что до заката, собственно, было еще несколько часов.

- Что? — нервно поинтересовалась я и все-таки подалась назад.

А Камаль протянул руку и, проигнорировав мою попытку нанизаться спиной на шипы молоха, приподнял тяжелую золотую серьгу, едва ощутимо задев мочку уха.

- Подарок господина? — со странной издевкой в голосе поинтересовался кочевник.

Я схватилась за вторую серьгу и, кажется, побледнела. Подушечки пальцев холодила идеально выверенная грань аметиста — темного, как небо над ночной пустыней.