Бахчисарай и дворцы Крыма - [56]
Восточный мотив колонны перекликается с изящным оформлением фонтана с бронзовой головой барана и словом «Ливадия», вырезанным на мраморе знаками арабского орнаментального письма.
Архитектор уделил особое внимание внутренним дворам, арабскому и итальянскому, выдержанному в позднесредневековой флорентийской манере. Интимный характер этого места исходит из замкнутости пространства. Окруженный аркадой полуциркульных арок с дорическими колоннами, выложенный мраморными плитами дворик являет собой воплощение неземного покоя. Чувство нереальной гармонии создают четкий ритм арок и колонн, флорентийские фонари, резная балюстрада, кружевной узор железных деталей. Позади галереи, под крестовыми сводами располагается лоджия, оборудованная мраморными диванами. Тяжеловесная форма мебели с высокими спинками и подлокотниками в виде грифонов подчеркивает древнеримскую атмосферу двора. В центре его устроен фонтан, к которому сходятся восемь радиальных дорожек. Строгая композиция оживляется цветочными газонами и вечнозелеными растениями: пальмами, лавром, тропическими хвойными деревьями.
Внутренний дворик в Ливадийском дворце
Вход со стороны храма закрывают металлические ворота ручной ковки. Работа уральских мастеров изумляет тонкостью исполнения растительного орнамента. Ажурные решетки соответствуют архитектуре дворца, а их черный цвет подчеркивает белизну стен и колонн.
В убранстве 58 комнат дворца ярче проявились пристрастия заказчиков. Вопреки крымским традициям чрезмерная роскошь была рассчитана только на внешний эффект. Богатым декором отмечены все помещения, но более всего выделялись парадная столовая с замысловатой лепниной, бильярдная, «римский вестибюль» и приемная, выполненная по образцу зала Совета пятисот в венецианском Дворце дожей. Кабинет Николая II украшала мебель жакоб из красного дерева, с наклеенными полосками латуни. Модный в конце XIX века стиль получил название по имени создателя – французского мастера Жоржа Альфонса Жакоба, ставшего последним представителем семейства, прославившегося созданием художественной мебели.
По желанию царской семьи первоначальный проект внешнего оформления изменился в соответствии с суеверными взглядами последних Романовых. Помимо химеры, призванной отводить беду от дома, в залах и коридорах были развешаны «счастливые» подковы, а также более 700 икон, картин с религиозными сюжетами и даже дешевых гравюр. В советское время часть наиболее ценных предметов перешла на хранение в музеи Москвы и Петербурга.
В революционных документах подробно описаны события 1917–1930-х годов, когда национализированная Ливадия стала первым рабоче-крестьянским курортом. Санаторий на 300 мест размещался в Большом и Малом дворцах, где гости не только отдыхали и лечились, но и постигали грамоту. Иронией судьбы роскошные залы наводнили представители народа: слушали политические лекции, учились сельскому хозяйству и агрономии. «…В бывших царских дворцах сидят бывшие мужики посконные, поглядывают в окошко. Хорошо! Очень хорошо!», – выразил свои впечатления Максим Горький. Более восторженно о новых порядках отзывался Владимир Маяковский, посетивший Крым в 1927 году. Встреча с отдыхающими санатория «Ливадия» описана в стихотворении «Чудеса»:
Первые сотрудники санатория, в частности врач Л. М. Брагилевский, с недоумением взирали на необычных курортников «в армяках и полушубках, в косоворотках и пиджаках, бородатых и стриженых в скобку, прибывших в Ливадию из центральных губерний России. У многих с собой сухари, сало: им не верилось, что их могут кормить бесплатно. Их стригли, мыли, выдавали белье, белые костюмы и платья, головные уборы, сандалии. Они удивлялись морю, пышной южной природе, дворцам. Впечатление довершал обед в парадной столовой, в которой они сидели молчаливые и сосредоточенные».
Во время Второй мировой войны Ливадийский дворец понес значительный ущерб. Помимо медицинского и хозяйственного оборудования, оккупанты вывезли почти все ценности, разграбили Большой дворец, уничтожили Малый, сожгли свитский корпус.
В начале февраля 1945 года в Ливадию прибыли участники Крымской конференции глав правительств союзных держав – Советского Союза, США и Великобритании. Выбор места встречи Большой тройки определил мягкий климат Крыма, благоприятно действовавший на здоровье американского президента. По воспоминаниям советского дипломата И. М. Майского, «Сталин не хотел покидать страну, и конференцию нужно было устраивать где-то в Советском Союзе. О Крыме многие знали только по рассказам Льва Толстого, но там мягкая зима, а здоровье Рузвельта требовало серьезного внимания».
После долгих дебатов американцы все же согласились «приехать на край света». Совещания проходили в сохранившемся Большом дворце, но президентам не довелось увидеть мрачных развалин. Тотчас после того, как Ялту утвердили в качестве места проведения форума, в Ливадии начались восстановительные работы. На полуостров прибыли 1500 вагонов оборудования, строительных материалов, мебели. Титанические усилия завершились успешными переговорами и, несомненно, спасли уникальный памятник от послевоенной разрухи.
