Бах - [45]
Кого вы ищете?
Иисуса из Назарета!
Жестокость толпы, эффект turbo (смятения), выражаемый хорами. Здесь Бах, бесспорно, обращается к античному театру. Жестокость уравновешена мягкостью некоторых арий и безмятежностью хоралов. Мучительная боль арии, сопровождающей агонию Иисуса («Es ist vollbracht» — «Свершилось»), соло баса под аккомпанемент виолы да гамба. Вольфганг Зандбергер отмечает, что эта ария сродни музыкальному жанру произведений «на смерть», свойственному XVII веку. В этом плане Иоганн Себастьян является наследником, например, Марена Маре (1656–1728), французского композитора и гамбиста.
Автора этих «Страстей» обвиняют в антисемитизме, поскольку в них подчёркивается роль евреев в смерти Иисуса. Однако было ли свойственно Баху это чувство? В отличие от учителя Лютера, который был ярым антисемитом, он не питал враждебности к евреям. Бах придерживается текста Евангелия, который действительно способен вызвать споры, и показывает, чем послание Христа отличалось от современного ему иудаизма.
В отличие от «Страстей по Матфею» «Страсти по Иоанну» Бах исполнял несколько раз в последующие годы с некоторыми изменениями: варьируя порядок частей и внося порой существенные поправки.
Перейдём теперь к «Страстям по Матфею» — одному из самых популярных сочинений Иоганна Себастьяна Баха.
В церкви Святого Фомы они были исполнены в другую Страстную пятницу — 15 апреля 1727 года. Это действительно «Великие Страсти» — «die grosse Bassion» (sic), как не очень грамотно записала Анна Магдалена, — способные наполнить собой готическое пространство церкви Святого Фомы. Работая над своим произведением, Иоганн Себастьян, возможно, вспоминал Abendmusiken своего учителя Букстехуде, очаровавшие его в те четыре месяца, которые он провёл в Любеке, а также полифония Монтеверди[28]. Продолжительность этого сочинения более трёх часов, в нём использованы все средства, чтобы подчеркнуть его грандиозность: два оркестра из семнадцати музыкантов, два хора из двенадцати певцов, небольшой детский хор, два органа! В этом Бах следует музыкальной традиции Венеции: хоры могут перекликаться, переговариваться, даже накладываться друг на друга. У каждого персонажа своя роль, каждый солист знает своё место в этой церковной опере — без костюмов и декораций, без жестикуляции и масок.
Публика той поры не преминула заметить театральный аспект «Страстей», который даже шокировал некоторых слушателей, оказавшихся к нему не готовыми. «Господи помилуй, это точно опера!» — воскликнула взволнованная старуха, которая никак не могла опомниться. Все эти крики, бесчинства в изображении страданий Иисуса, эти вопли ненависти — разве это не дьявольское измышление?
Но и здесь большое место занимает Слово Господне: Иоганн Себастьян лично записал на партитуре отрывки из Матфея красными чернилами, чтобы исполнители могли лучше усвоить смысл этих слов. Всё сказано в тексте, считал он. Но в отличие от «Страстей по Иоанну» евангельский рассказ святого Матфея в большей степени посвящён происхождению христиан, пришедших из иудейского мира; он начинается задолго до ареста Иисуса и включает такой момент, как Тайная вечеря.
Нет смысла комментировать столь грандиозное произведение и подчёркивать его красоту, обволакивающую гармонией хоров и нежностью арий. Грандиозность не вредит его внутреннему смыслу, глубокой человечности. Так, ария «С Иисусом рядом я, на страже» («Ich will bei meinem Jesu wachen») передаёт привязанность ученика к учителю просто с пиетистской нежностью и чувствительностью. А финальный хорал «Доброй ночи» («Gute Nacht»), напоминающий колыбельную, продолжаешь напевать и после того, как умолк последний аккорд.
Да, Бах умеет многое сказать нашему сердцу.
Сколько сил нужно было вложить, чтобы создать такое произведение! Конечно, Иоганн Себастьян гениален и трудолюбив. А его семья — своего рода малое предприятие, которое не только учится технике, игре и уходу за инструментами или до изнеможения переписывает ноты. В распоряжении Баха не было переписчика, как в Веймаре, так что можно предположить, что вся его родня постоянно корпела над нотами, чтобы у каждого хориста, каждого музыканта был свой экземпляр партитуры.
В тот день 1727 года один из детей ждал Баха на пороге:
— Папа! Папа! Тебе принесли гранки партитуры, которую ты отдал в типографию!
— Верно, я ожидал их, я ведь отдал гравировать пластины… Это две мои первые Партиты для клавесина…
— Но ведь первую ты, кажется, уже несколько раз играл…
— Да, это та, которую я посвятил сыну князя Ангальт-Кётенского в сентябре 1726 года, ты же помнишь.
— А где можно будет купить напечатанные ноты? Только на ярмарках в нашем городе, на Новый год, на Иванов день и на Михайлов день?
— Нет, не только, успокойся… Те, кто захочет раздобыть их, чтобы учиться и играть, смогут обратиться к моим корреспондентам, например к органисту Петцольду из Дрездена, который служит польскому королю, или к господину Циглеру, музыкальному директору и органисту церкви Святого Ульриха в Галле. Они будут и в Люнебурге, в Вольфенбюттеле, в Нюрнберге и даже в Аугсбурге…
— Значит, по всей Германии?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
В. К. Зворыкин (1889–1982) — человек удивительной судьбы, за океаном его называли «щедрым подарком России американскому континенту». Молодой русский инженер, бежавший из охваченной Гражданской войной России, первым в мире создал действующую установку электронного телевидения, но даже в «продвинутой» Америке почти никто в научном мире не верил в перспективность этого изобретения. В годы Второй мировой войны его разработки были использованы при создании приборов ночного видения, управляемых бомб с телевизионной наводкой, электронных микроскопов и многого другого.
Та, которую впоследствии стали называть княжной Таракановой, остаётся одной из самых загадочных и притягательных фигур XVIII века с его дворцовыми переворотами, колоритными героями, альковными тайнами и самозванцами. Она с лёгкостью меняла имена, страны и любовников, слала письма турецкому султану и ватиканскому кардиналу, называла родным братом казацкого вождя Пугачёва и заставила поволноваться саму Екатерину II. Прекрасную авантюристку спонсировал польский магнат, а немецкий владетельный граф готов был на ней жениться, но никто так и не узнал тайну её происхождения.
Литературная слава Сергея Довлатова имеет недлинную историю: много лет он не мог пробиться к читателю со своими смешными и грустными произведениями, нарушающими все законы соцреализма. Выход в России первых довлатовских книг совпал с безвременной смертью их автора в далеком Нью-Йорке.Сегодня его творчество не только завоевало любовь миллионов читателей, но и привлекает внимание ученых-литературоведов, ценящих в нем отточенный стиль, лаконичность, глубину осмысления жизни при внешней простоте.Первая биография Довлатова в серии "ЖЗЛ" написана его давним знакомым, известным петербургским писателем Валерием Поповым.Соединяя личные впечатления с воспоминаниями родных и друзей Довлатова, он правдиво воссоздает непростой жизненный путь своего героя, историю создания его произведений, его отношения с современниками, многие из которых, изменившись до неузнаваемости, стали персонажами его книг.
Один из «птенцов гнезда Петрова» Артемий Волынский прошел путь от рядового солдата до первого министра империи. Потомок героя Куликовской битвы участвовал в Полтавской баталии, был царским курьером и узником турецкой тюрьмы, боевым генералом и полномочным послом, столичным придворным и губернатором на окраинах, коннозаводчиком и шоумейкером, заведовал царской охотой и устроил невиданное зрелище — свадьбу шута в «Ледяном доме». Он не раз находился под следствием за взяточничество и самоуправство, а после смерти стал символом борьбы с «немецким засильем».На основании архивных материалов книга доктора исторических наук Игоря Курукина рассказывает о судьбе одной из самых ярких фигур аннинского царствования, кабинет-министра, составлявшего проекты переустройства государственного управления, выдвиженца Бирона, вздумавшего тягаться с могущественным покровителем и сложившего голову на плахе.