Багровый туман - [13]

Молодец. Спасибо…

Ну, что скажешь, брат Тим? Ведь ты мне теперь брат — соседом называть тебя… глупо звучит. Это, конечно, хорошо сидеть вот так на диване, укутавшись в плед, и пить попеременно чай и кофе с коньяком. Хорошо? Сам знаю, что хорошо. Когда мне тепло, и тебе приятно. Но запомни: от работы отлынивать не годится! Сегодня ладно, на первый раз можно, но чтоб больше — никогда! Иначе не за что будет нам чай пить.

«Да ладно тебе! Вот как вы умудряетесь настроение перебивать! Детство свое забыл что ли? Сам никогда от школы не косил?»

При чем тут школа? Я человек, а ты кто?

«А кто я? Ну, я… Ну и что?»

Да ничего…

К полудню все же потеплело и снежок превратился в дождь, который теперь уныло барабанил в оконные стекла.

Я уже свыкся с мыслью, что в моем сознании обитает иное, в принципе, чуждое мне существо. По крайней мере, эта мысль перестала казаться мне дикой. Забавно было вести внутренние диалоги с этим образованием, назвавшем себя Тим. Вполне человеческое имя…

Даже я, видевший сонмы обитателей тонких миров и не отрицающий возможность подобного сожительства, даже я иногда думал, а не сошел ли я с ума? Не сказалась ли работа в психиатрической лечебнице на собственном разуме? Но каждая такая мысль моментально придавливалась возмущением Тима:

«Иди ты! Настоящий я, настоящий! Спроси у кого хочешь, если сам увидеть меня не можешь!»

Ну что ж, настоящий, значит, настоящий…

Зажигалка чиркнула, издав странный звук, — наверное, истерся кремень. Чиркнула еще раз, я закурил. Выпустил в форточку струю сизого дыма. Там до сих пор шел дождь… Тим кашлянул: ему не нравится, когда я курю. Ну, раз уж живем вместе, надо друг к другу приспосабливаться. Иначе, какое это сожительство?

Окурок ткнулся в пепельницу.

Это квартиру давно не проветривали? Душно что-то…

«Не знаю, по-моему, нормально».

Нет… Я пойду прогуляюсь.

«Нет, я не хочу».

Ну и что? Я хочу пойти прогуляться, мне душно здесь. Я пойду.

«Нет!»

Ты мне приказываешь? Ты, кажется, забыл, кто я, а кто ты! Не будем ссориться, я пойду подышу свежим воздухом.

«Андрей, я не хочу, я хочу остаться дома!»

Детские нотки пропали из голоса Тима. Что такое? Угроза?

Мне не нравится твой тон. Я сказал, что пойду, значит, пойду.

«Андрей!»

Я почувствовал, как в груди поднимается горячая тяжелая волна. Сердце забилось часто, беспорядочно. «Как перед инфарктом…» Перед каким еще инфарктом?!

Почему-то мне кажется, что если волна поднимется к горлу, будет плохо… Мне уже плохо — легкие будто сжимает клещами, боль стреляет в плечных суставах.

Что ты делаешь?! Это ты делаешь?!

«Да, я. Ты останешься сегодня дома, ясно?»

Волна ползет все выше…

«Ясно?»

Если ты убьешь меня, то лишишься дома.

«Не беспокойся, дом я найду. Тебе ясно?»

Да, я останусь… Только к чему все это?

Свинцово-тяжелый жар отступает, рассеивается… Становится легче…

Тим сердится, я недоумеваю.

Зачем ты это сделал? Для чего?

«Если я прошу тебя, ты должен делать…»

Кому это я что должен? Никому я ничего не должен! В следующий раз я пересилю тебя, не сомневайся.

«Следующего раза не будет. Тебе нужно отдохнуть, ложись спать…»

Я не хочу…

«Андрей!»

Тим перешел на крик. Острая боль кольнула в груди.

На этот раз жара и удушья не было, я просто провалился в непроглядную тьму. По-настоящему непроглядную… Только клочья багрового тумана плавали вокруг…

* * *

Я — река, я — все воды мира, я теку по равнинам, по мягкому илу, растекаюсь по лугам, перепрыгиваю с камня на камень, со скалы на скалу. Мне не больно, острые каменные сколы не ранят меня, потому что я — вода…

Я — земля, я греюсь под жарким солнцем, впитываю в себя тропические ливни и холодные моросящие дожди, мерзну, сплю подо льдом, взлетаю в воздух мелким песком… И ничто не может причинить мне вред, потому что я — земля, всегда возвращаюсь к земле…

Нет…

Все исчезает, растворяется…

Ощущение объемности пространства, ограниченного стенами, — зал. Клубится темнота, словно дым от костра. Подо мной холодеет каменный на ощупь пол.

Свечи встали в круг, зажглись разом, будто по команде. Внутри кольца — одна свеча из черного воска, горит ярче остальных и… Ее пламя такое странное… Трескучее и дымное, словно настоящий костер из смолистых еловых лап, и — огромное, растет ввысь и вширь. Скоро оно поглотит саму свечу… Нет, восковой стержень удлиняется, становится толще.

Клубится темнота… клубится мрак…

Дым от пламени черной свечи, освещенной десятком других огоньков…

Темнота, дым…

Вот! Мрак, наполняющий зал, исходит от этой самой свечи! Она уже разрослась до немыслимых размеров: толщиной в человеческое тело, высотой метра два с половиной… И чадит, чадит удушливой мглой…

Вспышка в сознании — отдается болью!

Черт…

Такого ощущения «присутствия» у меня еще не было! Да, и в медитации, и во сне я контролировал себя, но всегда что-то на мне «висело», что-то ограничивало меня. Сейчас же все по другому: я здесь, я полностью здесь! Хотя и понимаю, что мое тело все еще там, за гранью, по ту сторону барьера…

Одного не пойму до сих пор: как и когда я «вышел»?

Не могу вспомнить, чтобы я собирался или хотя бы просто хотел сделать это. И чтобы инициировал выход тоже не помню. Но…