Багровое небо - [58]

— Очень хорошо. Вправе ли я полагать, что они настроены дружественно по отношению к Торианам дель Торианам, старшему и младшему?

— Пожалуй, вправе.

Арни-то? В Ночь Сынов Арни ломанулся в темноту навстречу оборотням, вооруженный всего лишь дробовиком, на который Сынам начхать.

— Тогда почему ты, глупец, думаешь, будто я приложил столько усилий, чтобы обзавестись столь могущественными врагами? И зачем? Разве я безумец, чтобы враждовать с ними — да и с тобой, если ты легендарный Обетованный Воитель, — только ради того, чтобы отыграться на бывшем подданном, забыв даже об Орфинделе, настоящей причине столкновения? Нет! — В голосе Отпрыска не осталось и следа прежней деликатности и мягкости. Этот голос теперь скрежетал, словно извивалась змея со шкурой-наждаком. — Не я и не Города послали Сынов по Скрытым Путям охотиться за Торианом дель Торианом; то был Древний, огненный великан, принявший обличье Огненного Герцога, и сделал он это не ради Доминионов, а ради себя самого, стремясь выманить Орфинделя из его укрытия.

Потому что Осия знал — во всяком случае тогда, — где находятся самоцветы Брисингамена, и хотя Древний не выдал тайну, хотя его тело терзали годами, он связал себя словом, поклявшись защищать Торри и Карин, и если бы для этого потребовалось выдать камни, огненный великан мог рассчитывать на успех.

Был ли верен его расчет?

Да, был. Осия не бросается словом направо и налево отнюдь не потому, что ему не нравится нарушать свои обязательства, а потому, что он просто не в состоянии это сделать: клятва связывает его безусловно и неотвратимо. Он возвращался в Тир-На-Ног по меньшей мере дважды, чтобы защитить Торри и Карин, и не столько потому, что любил их — хотя и из-за этого тоже, — сколько из-за данного отцу Карин обещания: некогда старик Релке пустил под свой кров Осию и Ториана дель Ториана, оказавшихся в безвыходном положении.

— Значит, это были не вы, — сказал Йен. — Допустим, что так.

— Весьма великодушно с вашей стороны, — произнес Отпрыск ледяным тоном.

— Тогда кто же?

— Понятия не имею. — Теперь, после вспышки гнева, голос Отпрыска звучал значительно слабее. Он кашлянул, а потом зашелся в приступе кашля.

Дариен дель Дариен поднялся со своего стула.

— У Отпрыска много дел, и ему надо отдохнуть.

— Клаффварер, мне надо…

— Нет. — Дариен дель Дариен говорил как хозяин. — Вам следует отдохнуть, Отпрыск. Нужно беречь силы для… для других дел.

Только железная выдержка удержала Йена от того, чтобы не кивнуть, поздравляя себя с верной догадкой. Да, Отпрыск подчиняется своему мнимому слуге, а Доминионами правит Дариен дель Дариен.

Выходит, это он послал Сынов на Землю? Во всяком случае, Херольф ему смиренно повиновался. Но если так, зачем Дариену дель Дариену это понадобилось? И что может сделать Йен?

— Дариен, — заговорил Отпрыск, — у меня достаточно сил, достаточно…

— Моя обязанность — самому судить об этом. — Дариен дель Дариен выпрямился совсем не как слуга. Не слуга, не подчиненный… кто же он? — Я обещал до последнего вздоха верно служить вам — верно, но не со слепым послушанием, Отпрыск. И если я не смогу более держать свое слово, я не стану и дышать.

Из-за занавеса донесся глухой смешок:

— Ты угрожаешь мне, старый друг?

— Нет, я не угрожаю вам, Отпрыск. Но раз вы не желаете слушаться меня… может быть, когда мое тело, искалеченное и окровавленное, будет лежать у подножия шпиля, вы послушаетесь моего сына и наследника: у него недостаточно опыта, чтобы служить вам так, как служил я, однако верность он будет хранить не хуже меня.

Дариен дель Дариен подошел к лестнице, снимая с шеи тяжелую золотую цепь с медальоном. Потом уронил ее на пол; раздалось громкое бряцание, гулко отозвавшееся в пространстве небольшой комнаты.

— Ну, вступать ему в должность? Я предупреждаю… нет, Отпрыск, я угрожаю: мой сын будет служить вам столь же верно, сколь и я, и если вы откажетесь следовать его советам относительно вашего здоровья, вам не останется ничего другого, кроме как положиться на моего двенадцатилетнего внука.

За занавесом негромко засмеялись.

— Я в курсе, что Дариен дель Дариен Самый Младший — умный мальчик и добрый товарищ моему Наследнику.

Дариен дель Дариен явно расценил последнюю фразу как капитуляцию: он нагнулся за своей цепью — знаком должности, а затем медленно выпрямился, надевая цепь на шею.

В разыгравшейся сцене чувствовалось нечто обыденно-рутинное, но если это было всего лишь представление, то актеры гениально знали свое дело. Дариен дель Дариен и в самом деле покончил бы жизнь самоубийством, если бы Отпрыск не сдался.

Дариен дель Дариен прикоснулся к черной завесе: в жесте сквозили привычка и приязнь.

— Теперь отдохните, — спокойно сказал клаффварер. — Я скоро приду, принесу бульона с хлебом. Да, знаю, у вас нет аппетита, но вам нужно поесть. — И он махнул рукой в сторону Осии и Йена. — Я сам разберусь с этими двумя, положитесь на меня.

— Положиться на тебя? Я всегда полагаюсь на тебя, старина.

Глава 18 Вопль в ночи

Торри, застегнув на Джеффе пряжки жилета, обмотал вокруг высокого белого воротника клетчатый шарф, который, если судить по обтрепанным кромкам, видел лучшие дни.