Багдадский вождь: Взлет и падение... Политический портрет Саддама Хусейна на региональном и глобальном фоне - [30]

Поэтому Хусейн, ведя свою игру с дальним прицелом, напоминал новым партийным лидерам о скромности и партийной дисциплине. Теперь, после переворота 1968 года, когда он занял довольно высокое положение в партии, Хусейн решил лично продемонстрировать эти качества. Более того, Саддам даже заявил о своем намерении уйти с руководящей должности, подчеркивая тем самым, что для него благо партии превыше всего — выше своих собственных амбиций. Однако он согласился на неоднократные просьбы аль-Бакра остаться. Президент мотивировал свои просьбы тем, что с уходом Саддама партия потеряет одного из лучших своих руководителей и окажется под угрозой.

Конечно, Саддаму льстила такая позиция аль-Бакра. Тем более что президент действительно опирался на него, свою правую руку. А предсказания аль-Бакра в отношении возможной опасности сбылись летом 1968 года, когда Саддам раскрыл заговор против президента, разоблачив планы Хардана свергнуть режим правящей партии Баас.

Однако и тут сказались осмотрительность и предусмотрительность Саддама: он предпочитал находиться в тени, по-видимому, рассчитывая обеспечить себе безопасность в случае утраты баасистами власти. Ведь в Ираке смена режимов происходила не в результате социальных революций, а как следствие военных переворотов и заговоров. Как раз их-то и опасался Саддам Хусейн! Его официальный пост был известен в партийных и военных кругах, но простой люд в то время знал его мало. Аль-Бакра и Хусейна воспринимали как единое целое. И если первый будет сброшен в результате путча, то второй незамедлительно последует за ним.

Саддам хорошо понимал, что его пост заместителя председателя Совета регионального командования не позволит ему справиться с коалицией баасистских старших офицеров, соперничавших с ним, в лице Хардана, Аммаша, Гейдана и Шихаба. В них буквально бурлили взаимная подозрительность, ревность, черная зависть и вражда. Лишь один из этой четверки не испытывал враждебных чувств к Саддаму — Шихаб. В детстве они дружили, когда оба жили в Тикрите. Именно Саддам убедил Шихаба вступить в партию Баас, когда та пришла к власти в июле 1968 года.

Анализируя плюсы и минусы каждого из четверки, Саддам считал, что Гейдан и Аммаш являлись потенциальными соперниками, которые рано или поздно выйдут на политическую арену. Поскольку первоначально его положение было слабее, чем у этих людей, то Хусейн избегал открытой конфронтации, предпочитая ублажать объекты своего внимания показной вежливостью и учтивостью. Скромный с виду Саддам, без видимых личных амбиций и жажды власти выглядел безобидным для этих офицеров, и они не рассматривали его всерьез в качестве возможного соперника. Ему же это и было на руку: он стал втайне готовить заговор против военных. Однако перед тем как выступить против них, Саддам должен был точно просчитать, удержится ли партия Баас у власти или нет. Другими словами, он никогда не забывал о своей личной безопасности.

Напомним, что Баас пришла к власти не в результате революции, а на волне народных требований. В то же время спектр отношения иракцев к Июльскому (1968 года) перевороту был широк: от глубокого беспокойства и тревоги до равнодушия. В народной памяти еще были свежи события, связанные с переворотом 1963 года, когда общество было парализовано страхом. Июльский же (1968 года) переворот, правда, произошел бескровно и почти не затронул повседневной жизни простых иракцев. В течение десятилетия, предшествовавшего этому перевороту, население страны привыкло, что на президентском кресле одни старшие офицеры сменялись другими, а в жизни народа ничего не менялось. Поэтому неудивительно, что переворот, совершенный партией Баас в 1968 году, первоначально воспринимался как обычное явление, имевшее место и ранее. Руководство партии в большинстве своем простому люду было неизвестно. Некоторых старших офицеров из партийной верхушки знали на региональном уровне. И только аль-Бакр был политической фигурой национального масштаба. В целом же партия Баас не имела достаточной поддержки среди народных масс.

После Июльского (1968 года) переворота Коммунистическая партия Ирака (КПИ) раскололась на две части: Центральное командование во главе с Азизом аль-Хаджем развернуло подпольную борьбу против партии Баас, в то время как Центральный комитет (ЦК) находился с Баас в состоянии неустойчивого перемирия.

Согласно партийным оценкам, в 1968 году Баас насчитывала примерно пять тысяч членов. Однако это была явно завышенная цифра. В действительности партийцев было в два раза меньше. Социальная база партии была слабой. Хотя шииты насчитывали примерно 60 процентов иракского населения, а сунниты — 20 процентов, к концу 60-х годов Баас представляла собой партию суннитов. Историческое наследие суннитской Османской империи, социальная раздробленность и территориальная ущемленность шиитов не давали им возможности превратиться в действенную политическую силу. Правда, некоторым шиитам удалось достичь высоких государственных постов (например, Саадун Хаммади (Sa’dun Hammadi) в 1968 году стал министром нефтяной промышленности и природных ресурсов). Но по большому счету в верхнем партийном эшелоне шиитов не было (9).