Багдадский вождь: Взлет и падение... Политический портрет Саддама Хусейна на региональном и глобальном фоне - [31]

Власть Саддама во многом держалась на семейных и клановых связях. Ее социальная база определялась региональным фактором, то есть местом, где родился он, — городом Тикритом. Саддам выстроил сложную систему клановой номенклатуры. Выходцы из Тикрита могли занять важный, но все же не ключевой пост, односельчане из его родной деревни аль-Авджа поднимались чуть выше, а близкие родственники располагались уже на самой вершине власти. Так, старший сын Удей управлял многочисленными комитетами, а младший, Кусей, работал в службе безопасности (оба «по совместительству» занимались контрабандным экспортом гуманитарной помощи), двоюродные братья были выдвинуты на высокие посты в армии.

Продвижение земляков и родственников по служебной лестнице было одной из главных задач, которую ставил перед собой Саддам, так как это способствовало и его карьере, укреплению личной власти. В начале XX века Тикрит был неразвитым в социально-экономическом плане городом. Многие жители в поисках средств существования уезжали в Багдад и другие крупные города Ирака. В расчете на то, чтобы сделать карьеру, многие уроженцы Тикрита поступили в военные академии, где обучение было бесплатным, и связали свою судьбу с армией. Вот на таких офицеров, выходцев из Тикрита, в основном и опирался Саддам Хусейн.

Мавлюд Микли был одним из тикритцев, которые получили в Багдаде военное образование. В последующем, в 20-х годах XX века, он стал наиболее влиятельным арабским националистом в Ираке. Участвовал в арабском восстании против турок во время Первой мировой войны, стал доверенным лицом короля Фейсала I и вице-президента сената. До самой смерти в 1950 году использовал свою власть и влияние, чтобы открыть дорогу в армию, полицию и государственные структуры молодым людям — уроженцам Тикрита. Эта практика выдвижения людей на вышестоящие должности исходя из землячества и родственных связей в последующем была продолжена. Она существовала во всех странах Ближнего Востока, где социальный вес и лояльность человека режиму определялись кланом и местом рождения.

Имея узкую социальную базу, партия Баас никогда не стремилась установить либеральный демократический режим в Ираке. В одном из своих публичных выступлений Саддам откровенно высказал свое видение политической системы Ирака. По его мнению, партийное революционное командование следует наделить и законодательной, и исполнительной властью. Оно не должно допускать наличия другой соперничающей силы как потенциального источника захвата власти. Революционному командованию как раз и надлежит объединять интересы всех слоев населения и руководить правительством и вооруженными силами.

Чтобы подчинить нацию своей воле в условиях слабой социальной поддержки, партия считала допустимым прибегать к насилию. По мнению ее руководства, следовало перевоспитать массы в духе постулатов Баас и вовлекать их в свои ряды. Соперники подлежали уничтожению, а насаждение страха и уважения к Баас считалось необходимым. Эти установки отвечали и личным устремлениям Саддама Хусейна, ибо давали ему шанс превзойти армейских офицеров в демонстрации своей преданности партии, поднимали его авторитет и авторитет созданной им спецслужбы партийной безопасности.

2. «Освободите этого еврея!»

После переворота 1968 года в Ираке началась волна жестоких политических чисток, которые продолжались примерно в течение года. Началось все с того, что из различных государственных институтов стали увольнять всех, кто не принадлежал к Баас. Продолжались репрессии против организованной политической оппозиции и диссидентов-одиночек. Власти трубили о подавлении заговоров, раскрытых военной фракцией партии Баас. Саддам открыто заявлял, что перед партией стоит задача «очистить правительство и общество от заговорщиков». Это было сделано с целью установить свой полный контроль над партией и государственными органами и продемонстрировать, наконец (время пришло!), что истинные хозяева Баас — Хусейн и аль-Бакр (10).

Чистки и репрессии стали нормой в политической жизни страны, а Саддам был лично заинтересован в их практическом претворении в жизнь. Шиитский оппозиционер Каст ан-Нихая, арестованный за свои политические взгляды, позднее дал показания о том, как Саддам лично убил другого шиитского диссидента — Ду-хейла. Хусейн схватил Духейла и бросил в ванну с кислотой, с ухмылкой наблюдая за тем, как медленно разлагалось тело. (Хотя этот эпизод, как и многочисленные другие, серьезные исследователи не могут ни отрицать, ни подтвердить.)

Личное участие заместителя председателя Совета регионального командования в преследовании политических оппонентов можно проиллюстрировать и воспоминаниями Наима Тавина, члена иракской еврейской общины. Его арестовали как «сионистского шпиона» в начале 1970 года. Когда Тавина должны были казнить, то в камеру зашел Саддам. Бросив взгляд на Тавина, он обратился к следователю и потребовал освобождения еврея, мотивируя это тем, что он давно с ним знаком и уверен в его добропорядочности.

Удивленного Тавина из тюрьмы выпустили. Вскоре он покинул Ирак и эмигрировал в Израиль. Годами он наблюдал за политической карьерой «сильного человека из Багдада». Намного позже, когда Тавин увидел в газетах портрет Саддама, он был потрясен: узнал в нем человека, который в юности по пути на работу обычно покупал у него сигареты на углу одной из багдадских улочек. При этом молодой человек всегда здоровался с евреем за руку. Саддам, по всей видимости, запомнил своего безымянного знакомца и отблагодарил его таким необычным способом.