Багдадский Вор - [57]

– У него просто нет причин для этого.

– Но почему он тогда просто сообщил тебе информацию без всякой выгоды для себя?

– Потому что она для него ничего не значит. Он даже не знает имени Дарваиша.

– Тогда как…

– Как я догадался? – улыбнулся Махмуд Али Дауд. – М’Кинди описал его. Ошибиться в описании он никак не мог. Это Дарваиш Уккхаб. М’Кинди видел его и алмазы и сообщил мне. В конце концов, этот поселенец из Балоло работает на Ди-Ди.

– Да! Но почему-то в расходных книгах всегда написано, что это личный счет Махмуда Али Дауда.

Араб добродушно рассмеялся:

– Осторожный человек. Но в любом случае Дарваиш здесь. А причины нам предстоит еще узнать. Все же это в интересах наших кошельков, мой дорогой друг. К тому же здесь попахивает происками Чартерной компании. Ты знаешь, что Дарваиш…

– Ты веришь в правдивость слухов?

– Верю ли я? Как я могу сомневаться в этом? Когда за столько лет не бывало никого среди наших и среди людей Чартерной компании, кто смог бы провернуть такое дело и раздобыть пропуск для торговли в Варанге, хотя всегда было достаточно каучука и слоновой кости, а уж тем более золотого песка, чтобы семнадцать раз наполнить семнадцать кругов жадности.

– Я знаю, – прервал Дауд своего товарища, – но для чьей выгоды? Дарваиш и его вонючие варангийские начальники никогда не предпринимали попыток создать свою собственную организацию и собственную торговлю. Там всем заправляет Дарваиш Уккаб по не известной никому причине. А его спутанная желтая борода всегда была прекрасным амулетом. Аллах Всемогущий!

– Но почему он… как…

– Как я узнал, маленький брат? Факт остается фактом: там его слово закон, а его жест – приказ. И теперь, кажется, он здесь, крадется в город во мраке ночи, как собака, которая была хорошо побита колючей палкой и теперь дрожит от страха.

– Чего он боится?

– Чего? Я скажу тебе, мой сердечный друг. Это последний шанс для Ди-Ди завладеть нетронутой землей. А что касается Чартерной компании, то – вах! – Он насмешливо щелкнул пальцами.

– Возможно, ты прав. Попытка не пытка. Я иду с тобой, Махмуд!

– Нет. Я должен пойти один. Помни, что Дарваиш Уккхаб обладает множеством связей. Связей, силу которых я уже испытал на себе. У меня как-то была возможность столкнуться с ним лицом к лицу в Варанге. А что касается Леопольда де Соуза… – Он остановился, задумчиво усмехнулся и продолжил: – Он тоже…

– Я не хочу знать, Махмуд, что связывает тебя и того португальского мошенника. Ты знаешь, что я не одобряю некоторых твоих методов.

– Тогда оставайся здесь в своей благочестивой праведности.

И араб ласково улыбнулся шотландцу, который улыбнулся в ответ.

Глава III. Наварро Д’Албани

Десять минут спустя, в одних носках, держа в руках желтые кожаные тапочки, Махмуд Али Дауд бесшумно ступил на заднюю веранду Гранд-отеля. Затем стальная рукоять кинжала оцарапала стену. Дауд взмахнул кнутом, ударив изо всей силы мускулистой рукой по курчавой голове галла, мальчика-слуги, ночного караульного, чьи очертания неясно вырисовывались в темноте. Мальчик упал, взвыв от сильной боли, но почти сразу же затих, так как он услышал низкий, даже невозмутимый голос араба:

– Тихо, щенок. Молчи, безымянное существо без чести и родословной. А то…

Слабый ответ раздался внизу. Галла поцеловал ноги араба со словами:

– Моя жизнь в твоих руках, великий!

– Да, так и есть. И не забывай об этом.

Даже Донаки, который знал Африку, арабов, а в особенности своего партнера, был бы поражен, увидев подобное.

Не обращая никакого внимания на поклоны мальчишки, Махмуд Али Дауд подошел к запертой задней двери и громко постучал в нее. Он постучал во второй раз. Но ответа не последовало, не последовало ни звука, ни движения, никаких признаков жизни – ничего, кроме темной африканской ночи, которая сгустилась вокруг него, как слизистые щупальца зловонного болотного монстра. Где-то вдали послышался отрывистый звук барабана – сигнал, посылаемый с побережья поселенцам. Дауд взял свой кинжал, осторожно просунул широкое лезвие между дверью и косяком, надавил, нажал и с силой толкнул. И вдруг быстро отпрыгнул в сторону – внезапно внутри что-то ярко блеснуло, нож проскользнул мимо его правого уха и вонзился прямо в дверь.

Араб насмешливо улыбнулся и поклонился со словами «Салам Алейкум».

– Вот так ты встречаешь своего друга? – продолжил он, нащупывая кинжал. – Особенно… – в его словах послышалось угрожающее, кошачье мурлыканье, – особенно такого друга, как я, того, кто держит твою жизнь на острие языка? И помнишь, что говорят про арабов? Мы наделены «языком без костей», извилистым языком, мы болтуны и пустословы. И, возможно, даже самое незначительное мое слово полетит на крыльях прямо к уху начальника колонии, – остановился он, но затем продолжил: – Мой друг, вы опрометчивы, вам недостает осторожности и…

– Замолчи, Махмуд! – прервал его португалец, чья правая рука только что бросила нож; рука застыла в том же положении, как при броске, со слегка согнутыми пальцами, немного раздвинутыми в сторону, он словно остановился, не завершив движения.

– И вправду, дорогой Леопольд, – ответил Дауд, войдя в комнату и плотно закрыв за собой дверь.