Багаж императора. Необычная история - [2]

В Петроград я прибыл вчера вечером. И хотя был в курсе происходящих здесь событий, тем не менее, действительность оказалась еще более ужасной. Я успел только доложить по телефону своему начальству о прибытии и выполнении задания и сразу бросился на кровать. Поэтому столь ранний звонок и тон ротмистра свидетельствовали об очень серьезных событиях, которые произошли в мое отсутствие и в которых, по его замыслу, мне отводилась определенная роль. Я терялся в догадках: что же произошло, что заставило моего начальника назначить встречу не в департаменте, а на конспиративной квартире?

Эти мысли занимали меня, пока я пытался выловить извозчика. Добираться пешком на Васильевский остров было долго и проблематично. Наконец послышался цокот копыт, и из-за поворота показалась коляска. Я призывно махнул рукой, и извозчик плавно остановился передо мною.

– Чего изволите, барин? – спросил он густым басом.

– На Васильевский, – ответил я.

– Дык чичас туды сложно, барин. Пять целковых будет, – и хитро посмотрел на меня.

– Что-то дороговато, – удивился я.

– Да ить по нонешним временам и это за так. То стреляют, то отымают, то реквизуют, туды их в качель. Совсем життя нету, – и в сердцах сплюнул.

– Ладно, – сказал я и запрыгнул в коляску, – гони.

Он дернул вожжами, и коляска, мягко покачиваясь на рессорах, понесла нас вперед. Солнце начало все чаще показываться из-за туч, окрашивая в теплые тона то верхушки домов, то мостовую, по которой мы мчались. Все чаще стали попадаться прохожие, которые изредка бросали боязливые взгляды на летевший по мостовой экипаж, словно предчувствуя что-то неожиданное с его стороны. Убаюканный мерным топотом копыт, я позволил себе немножко расслабиться, вернувшись к тем мыслям, которые не давали мне покоя после звонка ротмистра.

Проскочив множество переулков и мостов, которые были уже сведены, мы вскоре прибыли на место. Расплатившись с извозчиком за несколько домов от нужного мне места, я пешком через дворы и проулки добрался до намеченного подъезда. Это было, в общем, несложно, так как прохожие уже буйной рекою заполонили ранее безлюдные улицы города, всем своим видом показывая сложность переживаемых страной проблем. Все-таки шла война – война, которая стала барьером на пути многих судеб, сломала и исковеркала многие жизни, отбросила общество вниз на первые ступени той лестницы, о вершинах которой каждый мечтал всю жизнь. На улице в основном пребывала серо-шинельная масса, которая галдела, бряцала оружием, курила махорку и лузгала семечки, косо поглядывая на офицеров и опрятно одетых горожан. Смешавшись с этой толпой и не привлекая к себе внимания, я достиг нужного места. Оглядевшись перед подъездом на куполообразный вход во двор и серые громадины домов, возвышающихся в этом каменном колодце, и не заметив ничего подозрительного, я проскользнул в подъезд. Поднявшись на третий этаж, я прислушался и позвонил условным кодом. Дверь открылась почти сразу. В полумраке прихожей передо мною стоял мой начальник. Одной рукой он придерживал дверь, другой сжимал в кармане пиджака рукоятку револьвера. Увидев меня, он отступил на шаг, пропуская меня вовнутрь.

– Доброе утро, господин ротмистр, – поприветствовал его я.

– Доброе, да не очень, – буркнул он, закрывая дверь и давая мне возможность пройти в освещенную гостиную. – Располагайтесь, – и приглашающим жестом он указал на кресла, стоящие в углу большой комнаты.

Опустившись в кресло рядом со мною, он достал серебряный портсигар с родовым вензелем на крышке, открыл его, вынул папиросу и элегантным жестом прикурил ее. Дым медленно поплыл вверх, наполняя ароматом крепкого турецкого табака всю комнату. Я сидел, молча ожидая разъяснений по поводу столь срочного вызова, следя за струйками дыма, которые периодически выбрасывали вверх легкие и ноздри ротмистра. В свою очередь, и он не нарушал молчания, словно прислушиваясь к себе и тем мыслям, которые бродили в его голове. Время от времени он бросал на меня внимательный взгляд, словно испытывая мое терпение и выдержку. Считая неудобным рассматривать в упор свое непосредственное начальство, я перевел взгляд на стоящие на камине часы, стрелка которых как бы замерла на одном месте, что говорило о том, что здесь нечасто бывают «посетители». Комната была обставлена довольно уютно и освещалась лампой под зеленым абажуром, что придавало всем предметам, находящимся здесь, своеобразный цвет, действующий если не расслабляюще, то, по крайней мере, успокаивающе. Однако чувствовалась и какая-то неестественность в расположении здесь отдельных предметов, кое-где проблескивала пыль, что свидетельствовало об отсутствии здесь постоянных жильцов.

– Вы не заметили за собой слежки? – наконец нарушил молчание ротмистр, гася выкуренную папиросу в массивной бронзовой пепельнице, стоящей на столе.

– Нет, – ответил я, понимая, что это всего лишь дежурный вопрос, который должен был послужить началом беседы. Однако вопреки моим ожиданиям ротмистр лишь кивнул головою и, достав новую папиросу, снова закурил, продолжая молча выбрасывать дым в потолок в уже пропахшей табаком комнате.