Bad debts - [5]

Вождь мудро и умело управлял вниманием человека, не отличающего собственную ментальную карту “контролируемой территории” от реальной местности.

Ясно, что до начала показательной стрельбы нормальному фраеру не мешало бы оружие пристрелять. Прицельные приспособления трофейного АК состояли всего лишь из мушки и целика прицельной планки и не требовали особых навыков у стрелка. Условия стрельб, размер цели и позиция для стрельбы ничем особенным не отличались - у каждого из присутствовавших на личном счету был не один мешок расстрелянных им патронов.

Мысленно прочертив взглядом прямую линию, соединявшую середину прорези целика на прицельной планке автомата, вершину мушки и мишень, замполит зафиксировал линию прицеливания. Визуально оценив расстояние до цели, определил угол между линий прицеливания и линией выстрела, установил прорезь целика на прицельной планке по высоте, соответствующей дальности стрельбы. Тщательно прицелившись, выстрелил. Пуля прошла выше цели, отметив промах пыльным облачком за мишенью.

Замполит выстрелил второй раз. Увеличив наклон ствола автомата, он сместил точку попадания ближе к себе, обеспечивая этим гарантированный недолет. Следовало бы точнее ввести поправки. Все дело было в правильной оценке превышения траектории полета пули над линией прицеливания, и высоте самой цели. Что ни говори, а дальность прямого выстрела, весьма важная характеристика для любого оружия.

Пуля попала в самое основание цели, бросив горсть камешков на мишень. Блюдо упало. Бача, появившийся словно из под земли, как послушная собака по команде хозяина, кинулся к мишени. Поставив блюдо и вернувшись, пацан отрицательно покачал головой. Белуджи зацокали языками. Следующим стрелял Прицел.

Он плавно нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало. Боек только щелкнул по капсюлю…

Свой первый бой он пережил спокойно. Без паники и без понимания всего происходящего бежал, падал, стрелял и кидал гранаты, строго выполняя чужие приказы. Но больше всего хотел понять, зачем кому-то нужно в него стрелять? Почему безобидная пешая прогулка с оружием по винограднику превратилась в одно мгновение в смертельную полосу препятствий? Казалось, что если он сейчас встанет и, подняв руки, крикнет, что он тоже не хочет никого убивать - бой закончится. Пули перестанут летать возле его головы, гранаты перестанут взрываться, рация перестанет орать голосом комбата, ротный не будет материться и пинаться.

Их группа в восемь человек во главе с ротным, напоровшись на засаду при проческе, укрылась в разбитой сушилке. По ним палили со всех сторон. Со своим ПКМ-ом он все время искал цель. Но вместо желанных черных силуэтов были только искрящиеся короткие вспышки на фоне ядовитой зелени виноградника. Как только вспышка появлялась, он посылал туда длинную очередь. Вспышка исчезала, но в ответ всегда возникал шквал огня.

Постоянно переползая с места на место, он путался у всех под ногами. Вообще-то можно было легко перемещаться в полный рост между проломами в стенах, но он почему-то ползал. Его совершенно оглушили звуки боя: крики парней, команды ротного. Толчки и подзатыльники сыпались со всех сторон. Неожиданно Прицел понял, что уже разбирается во всей этой какофонии звуков - четко отличает звуки выстрелов и смысл команд. Вся нелепость его поведения стала ему очевидна. Он занял очередную позицию и начал огрызаться из своего пулемета, пока в ответ по нему не саданули из “мухи”. Поднялось огромное облако пыли и дыма. Никто не пострадал. Двое дембелей, что были рядом, толчками дали понять, чтобы он нашел другое место для своих подвигов. Прицел все еще не понимал, что своими “злобными выкриками из толпы” просто сводит с ума противника.

Духи сворачивали кольцо, отходя маленькими группами. Плотность огня спала, и обе стороны уже вели только профилактический огонь, сдерживая дистанцию. Ротный перестал орать. Прицел в очередной раз сменил позицию. Пролом в дувале напротив, шириной около десяти метров, был хорошо виден с его новой позиции. До него было не более полутора сотен метров. Именно там и увидел он тех двоих. Пригибаясь, не спеша, духи перебегали открытый участок пролома. Один уже почти добежал до конца открытого участка, а другой был еще на его середине, когда ПК послушно исполнил желание своего хозяина. Словно исправная швейная машинка, пулемет протянул аккуратную пыльную строчку до разлома и дальше, навстречу движущимся мишеням. Свинцовые нити ровными стежками прошлись по дувалу, опрокидывая согнутые фигуры на землю. Первый споткнулся, падая вперед за спасительный дувал, второй - упал на открытом участке своей самой короткой в жизни дистанции. Его упавшее тело были хорошо видно в проеме. Раненый пытался приподняться.

На войне редко убивают наповал. Всегда остается короткий промежуток времени, последняя перемена в жизни, когда мгновения определяют - жить тебе или не жить. Главное - чем их заполнить. Прицел не промахнулся. Его ПКМ честно отработал еще пару секунд, заполнив ими последние мгновения жизни раненого афганца.

Группа замполита, разорвав блок, вышла к их сушилке. Достав последнюю ленту на сто двадцать патронов из мешка с рассыпухой, Прицел перезарядил пулемет. Бой был яростным и коротким. Перегруппировка, отступление, паника окружения и вся эта игра со смертью длились не более пятнадцати-двадцати минут. Большая часть времени ушла на суматошную беготню, ползанье на карачках и бестолковую стрельбу “вдогонку”. Потребовалось расстрелять четыре ленты по двести пятьдесят патронов. Это 500 секунд непрерывной работы пулемета или шесть-восемь минут прицельной стрельбы. Смерть же двух афганцев заняла всего секунд десять. Это событие было настолько быстротечно, что просто невозможно было вынести иного определенного суждения о нем, кроме как “может быть они убиты”. Поэтому зачистку Прицел начал сразу с проема в дувале.