Бабы нас погубят - [2]

Она оглянулась и увидела охранника в дверях - он смотрел ей в спину и в лице его светилась жалостливость.

Вот и все, мелькнула в мозгу пугающая мысль, теперь её отсюда не выпустят. Теперь она - зараза и смерть для всех. И ведь сама напросилась, сама пошла на эту проверку, черт побери, никто не заставлял!

Она чувствовала, как холодеют и деревенеют ноги, и с трудом удерживалась, чтоб не упасть.

Ее образования, жизненного опыта и просто знаний не хватало, чтобы правильно оценить свое положение, сколь бы оно не было ужасным. Она полагала, что сейчас попадет под арест - не тюрьма, конечно, но спец-больница с железными решетками на окнах и суровой охраной на дверях.Выход из этого заведния будет лишь один: в гробу на кладбище. Она исходила в своих размышлениях из тех слухов, которыми снабдили её подружки: СПИД - это чума ХХ века, от которой вскоре перемрет все человечество. И всякий зараженный - строго изолируется от тех, кто ещё не успел заразиться.

Но у неё была сильная нервная система. Она заставила себя отодвинуть на будущее панику и все страхи. Сейчас надо было поставить окончательную точку на состояние своих дел, а потом любыми путями вырваться отсюда Чего бы этого не стоило. Тем более, что ещё сохранялась слабая надежда - самого страшного не произойдет. С ней - этого произойти не может.

Она поправила на плече ремень своей сумки и успела надеть солнечные очки, перед тем как толкнуть двери кабинета №5.

- Разрешите? - ступила она в кабинет и седой, коренастый , энергичный врач положил на аппарат телефонную трубку, сказал преувеличенно бодро.

- Прошу, прошу, Галина Карташова! Здравствуйте, милочка.

Так. Регистраторша уже сообщила по телефону о её визите, ловушка захлопнулась.

Она положила карточку на стол и сказала.

- Две недели назад я сдавала анализы... Кровь из вены....

- Конечно, конечно, милочка! - с бодрой участливостью ответил врач. Садитесь, дорогуша, потолкуем.

Он суетливо открыл несколько ящиков в свое столе, пошарил там , взял её карточку и ткнулся в неё носом, сильно прищурив глаза - судя по всему, в столе не нашел своих очков, а был очень близорук.

- Та-ак, - произнес он, обнюхав карточку. - Ты не москвичка, дорогуша?

- Нет... Я приехала в Москву учиться.

Это были последние слова правды, которые лже-Карташова произнесла в кабинете.

- И где же ты грызешь гранит науки? - врач глянул ей в лицо, сильно щурясь.

- В Университете. - легко солгала она. - Что с моим анализом?

- Доберемся до твоего анализа, не торопись, - благодушно ответил врач. - Люди мы с тобой взрослые, тем более я - врач, так что не стесняйся и будь откровенной. Ты меня понимаешь?

- Да...

- Откуда приехала в столицу?

- Из Саранска. - (Ложь - в Саранске жили её дядя с тетей, которых она не видела лет пять)

- Так... Из Саранска. - кивнул врач. - Ну, а со скольки лет, не смущайся только, начала половую жизнь?

- С шестнадцати... - (Опять ложь - с четырнадцати, даже с тринадцати с половиной, если быть документально точным)

- С шестнадцати? Ну, нормально, нормально... А в Москве, здесь, у тебя есть постоянный дружок?

Она помолчала и спросила резко.

- У меня СПИД, доктор, да?

- Не торопись, не торопись, - он снова принялся шарить по ящикам своими короткими руками и снова ничего не нашел. - Мы с тобой , дорогуша, повторим анализ, ещё раз все проверим, а уж потом будем ставить окончательный диагноз.

- Значит - СПИД? - упрямо повторила она и врач в душе поразился этой твердости в девчонке, которой по карточке значилось семнадцать с небольшим лет.

- Дорогуша, - острожно начал он. - Это первый анализ ещё ничего не значит. Ты не паникуй. Одно дело заболевание, другое дело - быть инфицированной.. .

Она его уже не слушала. Слова - ничего не значили. Последняя надежда рухнула, жизнь кончилась, точнее - от неё остались лишь крохи. Она с трудом сдержала крик отчаяния - такой, чтоб от боли разорвалось горло, крик, оглушающий собственный мозг, крик, от которого этот старик врач перепугался бы до смерти и кинулся за помощью. Но она сдержалась.

- Ну, дорогуша, начнем, благословясь. Пройди в тот кабинет, разденься и я тебя посмотрю.

Она едва его расслышала, но поняла, что от неё требуется - обычная процедура на обычном кресле. Она подхватила сумку и прошла в соседний кабинет. Присела было на узкую кушетку, но тут же поняла, что сейчас не время рассиживаться и горевать - надо было вырываться отсюда. Она встала и оглянулась - в этом осмотровом кабинете оказалась ещё одна дверь, видимо, в соседнее помещение. Неясно было, заперта дверь или нет, и что там - за этой дверью.

Она не стала проверять этот выход преждевременно, быстро раскрыла сумку и вытащила из неё джинсы и кроссовки. Влезть в узкие джинсы, сменить обувь - вся эта процедура заняла времени менее полуминуты. Она вывернула свою куртку наизнанку и из красной та превратилась в голубую.

Она услышала, как врач заговорил по телефону.

- Вероника Сергеевна, извините, я не оставил у вас в кабинете свои очки?... Да?! Вот и чудесно, а то я, как слепая сова на дневном свету. А скажите...

Лже-Карташова в несколько движений изменила прическу - начесала на лоб челку, а на затылке перехватила волосы в "конский хвост". Потом шагнула к закрытым дверям и толкнула их. Двери открылись. Соседний кабинет представлял из себя такую же приемную, и так же на окнах была железная решетка, характерная для первых этажей всех московских учреждений.