Бабы, или Ковидная осень - [56]
– В основе всех проблем лежит гордыня, – продолжила соседка развивать свою мысль о Катиной асоциальности в родном дворе.
…Ируська не была здесь коренной жительницей, она переехала в этот дом восемь лет назад.
В первые два-три года эта залетная, тогда еще достаточно стройная, всегда по моде одетая молодая женщина, почти ни с кем из местных не общалась.
Возвращаясь по утрам с ночной смены, Катя иногда встречала ее у подъезда – Ируська вылезала из такси.
– Утро добро-о-е! – раскатисто перекрикивая птичьи трели, скалилась ей в лицо соседка.
Она всегда была пьяна, но тогда еще как-то по-другому – по-доброму, что ли…
Кате так и хотелось взять ее, пошатывающуюся на высоченных каблуках, дурную, беззащитную перед миром, под руку и проводить до двери квартиры.
По началу жизнь соседки, внезапно вторгнувшейся в их средневековье, представлялась Кате похожей на праздник.
Где-то, в недоступном даже во сне этим убогим хрущевкам измерении, розовели щупальцами разложенные на серебряных подносах омары, сладострастно позвякивал хрусталь с шампанским, матерились на дымных кухнях официанты, уносившие со смены половину Катиного месячного заработка, продавали свои ночи белозубые центровые красавицы, гремели оркестровые басы, шелестели купюрами мужские пальцы с отполированными ногтями и дожидались хозяев ночи, как голодные собаки, усталые таксисты.
Несколько раз соседка подъезжала к подъезду с мужчинами.
Глядя на их широкие, обтянутые помятыми пиджаками спины, на коротко стриженные, с жировыми складками затылки, Катя чувствовала, как невольно сжимались ее кулаки. Ей хотелось навалиться на них сзади, вырвать из сальных лап доверчивую соседку и, смачно плюнув в пьяные, сытые хари, загнать пинками обратно в машину. А затем, избавившись от кредиторов соседкиного праздника, отмыть ее от их зловонного дыхания, поцеловать в лоб и уложить в кровать.
Шло время. Такси и брутальные мужчины куда-то исчезли.
Ируська, сменив каблуки и яркие платья на спортивный костюм, все чаще появлялась в вечернем, хмельном от дешевой водки дворе.
Общительная, легкая на подъем и острая на словцо, она быстро сблизилась с коренным населением средневековья. Парней манила ее нездешняя, «дорогая» красота, старикам импонировала ее вежливость (новоиспеченная соседка сумела быстро выяснить не только прозвища дворовых старожилов, но их профессии и имена-отчества); а местные девки тянулись к ней из-за ее отзывчивости к их трехкопеечным бедам. Проснувшись к полудню, Ируська часто выручала кого-то из молодых мамаш, присматривая за ребенком во дворе, давала в долг и делилась с народом хорошим коньяком, колбаской и сладостями, которые привозили с собой ее уже редкие, оставшиеся в прошлой жизни мужчины.
Постепенно она заняла в дворовой иерархии особое, никому ранее не принадлежавшее место – опустившись до простых работяг, затюканных жизнью мамаш и их предков, она стала бесспорной королевой двора.
К ней ходили за советом и утешением, ей тащили банки с вареньем и маринованными огурцами, ее звали на все местные попойки, ей всегда готовы были прийти на помощь – переставить мебель, починить кран или сбегать за сигаретами.
Все чаще открывая гремевшим бутылками двровым дверь своей квартиры, незаметно и необратимо Ируська превратилась из королевы в хозяйку притона.
На этом этапе (а было это года четыре назад) уже оплывшая, часто небрежно одетая, но все еще яркая, она и сблизилась с Катей.
Встречая соседку на лестничном пролете, Ируська бросалась к ней навстречу и начинала искренне рассыпаться в извинениях за ночной шум.
Не зная, как загладить вину, хватая Катю за руки, она настаивала на том, чтобы та зашла к ней на чай.
Катя послушно плелась за ней, первым делом снимала в маленькой прихожей обувь, и, пройдя на кухню, присаживалась на краешек табуретки.
Несколько долгих, головокружительных минут она наблюдала, как соседка накрывает на стол.
Ируська – так ее уже называл весь двор – соблюдала правила этикета, о которых Катя читала только в книгах.
Она доставала из шкафчика тонкий фарфоровый чайник, чашечки, блюдца, сахарницу и молочник. Все предметы были из одного сервиза.
Прежде чем расставить посуду на столе, она стелила себе и Кате по тканой салфетке, тщательно разглаживала их трясущимися тонкими пальцами и только после этого пристраивала на них блюдца и чашки.
Пока заваривался чай, Ируська беспрестанно щебетала своим удивительно тонким для заядлой курильщицы голоском.
Подхихикивая себе под нос, она пересказывала свежие сплетни двора, задавала вопросы и тут же, почти не слушая Катиных ответов, перескакивала на другую, не имевшую отношения к средневековью, тему. Под действием ее харизмы, Катя, как робот, плелась на ватных ногах к себе и вот уже снова спускалась – тащила из дома «улов» от пациенток, печенье или шоколад.
Глядя, как Ируська, похожая на отбившуюся от своей стаи, поистаскавшуюся на болотах птичку, суетится на крохотной кухоньке между шкафчиками и столом, Катя, ей-богу, не могла взять в толк, зачем та путается с местными.
Дальше становилось все хуже.
Ируська не только пила и спала с окрестными босяками, она еще зачем-то пыталась в них влюбляться. Любой ее новый «трах», с каким-то невероятным, идиотским упрямством, возводимым ею в ранг «отношений», тут же становился достоянием местного общества.
Варвара Сергеевна Самоварова – красавица с ноябрьским снегом в волосах, богиня кошек и голубей – списанный из органов следователь. В недавнем прошлом Самоварова пережила профессиональное поражение, стоившее ей успешной карьеры в полиции и закончившееся для нее тяжелой болезнью. В процессе долгого выздоровления к Варваре Сергеевне приходит необычный дар – через свои сны она способна нащупывать ниточки для раскрытия, казалось бы, безнадежных преступлений. Два города – Москва и Санкт-Петербург. Две женщины, не знающие друг друга, но крепко связанные одним загадочным убийством.
В романе «Картонные стены» мы вновь встречаемся с бывшим следователем Варварой Самоваровой, которая, вооружившись не только обычными для ее профессии приемами, но интуицией и даже сновидениями, приватно решает головоломную задачу: ищет бесследно исчезнувшую молодую женщину, жену и мать, о жизни которой, как выясняется, мало что знают муж и даже близкая подруга. Полина Елизарова по-новому открывает нам мир богатых особняков и высоких заборов. Он оказывается вовсе не пошлым и искусственным, его населяют реальные люди со своими приязнями и фобиями, страхами и душевной болью.
В едва наладившуюся жизнь Самоваровой, полюбившейся читателю по роману «Черная сирень», стремительно врывается хаос. Пожар, мешки под дверью, набитые зловонным мусором, странные письма… Продираясь сквозь неверную, скрывающую неприглядную для совести правду память, Варвара Сергеевна пытается разобраться, кто же так хладнокровно и последовательно разрушает ее жизнь. В основе сюжета лежат реальные события. Имена героев, детали и время в романе изменены. Содержит нецензурную брань.
Трем главным героиням, которых зовут Вера, Надежда и Любовь, немного за сорок. В декорациях современной Москвы они беседуют о любви, ушедшей молодости, сексе, выросших детях, виртуальной реальности и о многом другом – о том, чем живут наши современницы. Их объединяют не только «не проговоренные» с близкими, типичные для нашего века проблемы, но и странная любовь к набирающему в городе популярность аргентинскому танго.
Россия, наши дни. С началом пандемии в тихом провинциальном Шахтинске создается партия антиваксеров, которая завладевает умами горожан и успешно противостоит массовой вакцинации. Но главный редактор местной газеты Бабушкин придумывает, как переломить ситуацию, и антиваксеры стремительно начинают терять свое влияние. В ответ руководство партии решает отомстить редактору, и он погибает в ходе операции отмщения. А оказавшийся случайно в центре событий незадачливый убийца Бабушкина, безработный пьяница Олег Кузнецов, тоже должен умереть.
Ремонт загородного домика, купленного автором для семейного отдыха на природе, становится сюжетной канвой для прекрасно написанного эссе о природе и наших отношениях с ней. На прилегающем участке, а также в стенах, полу и потолке старого коттеджа рассказчица встречает множество животных: пчел, муравьев, лис, белок, дроздов, барсуков и многих других – всех тех, для кого это место является домом. Эти встречи заставляют автора задуматься о роли животных в нашем мире. Нина Бёртон, поэтесса и писатель, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшее нон-фикшен-произведение, сплетает в едином повествовании научные факты и личные наблюдения, чтобы заставить читателей увидеть жизнь в ее многочисленных проявлениях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В этой книге собраны рассказы о боевых буднях иранских солдат и офицеров в период Ирано-иракской войны (1980—1988). Тяжёлые бои идут на многих участках фронта, враг силён, но иранцы каждый день проявляют отвагу и героизм, защищая свою родину.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.