Бабушка - [16]

Не прошло и минуты, как княгиня была на горе. Ловко соскочив с лошади, она перекинула шлейф через руку и вошла в беседку. Бабушка встала и почтительно поклонилась.

— Это дети Прошека? — спросила княгиня, оглядывая ребят.

— Они самые, ваша милость, — отвечала бабушка.

— А ты, верно, их бабушка?

— Мать ихней матери, ваша милость.

— Ты должна быть довольна, у тебя хорошенькие внучата…Вы слушаетесь своей бабушки, дети? — спросила княгиня ребят, не спускавших с нее глаз.

Те потупились и прошептали:

— Слушаемся…

— Я на них не жалуюсь… Вестимо, не обходится без проказ, да что поделаешь, ведь и мы не лучше были в их-то годы, — заметила бабушка.

Княгиня улыбнулась и, увидев на скамейке корзиночку с земляникой, спросила, где дети ее набрали.

Бабушка тотчас подозвала Барунку.

— Поди-ка, девонька, угости госпожу княгиню.

— Ягоды спелые, они по дороге насбирали, может, и понравятся вашей милости. Была я молода — любила поесть ягодок, а как умерло у меня дитя, ни одной больше в рот не взяла.

— А почему? — спросила княгиня, принимая от Барунки корзиночку с земляникой.

— Таков у нас обычай, ваша милость. Ежели умрет у матери ребенок, не ест она до Янова дня ни черешен, ни земляники. Говорят, о ту пору матерь божья ходит по небу и оделяет ягодами умерших детей. Тому дитяти, чья мать не стерпит и поест ягод, дева Мария говорит: «Тебе, малютка, потому мало ягод досталось, что твоя мать их съела». Оттого-то матери и остерегаются есть ягоды. Ну, а кто дотерпит до Янова дня, тому и потом не трудно удержаться, — добавила бабушка.

Княгиня взяла было земляничку, спелую и красную, как ее губы, но после рассказа бабушки положила обратно в корзиночку.

— Не хочется… да и вам, детки, мало останется на дорогу…

— Ничего, госпожа княгиня, кушайте на здоровье, а то и домой возьмите вместе с корзиночкой, мы еще себе наберем, — торопливо проговорила Барунка, отстраняя протянутую ей корзиночку.

— Охотно принимаю ваш подарок, — сказала княгиня, улыбаясь простодушию девочки. — Но смотрите, завтра непременно приходите за корзиночкой в замок и бабушку приводите с собой. Хорошо?

— Придем, придем! — закричали дети без всякого стеснения, словно отвечали пани маме, когда она приглашала их на мельницу.

Бабушка хотела что-то сказать, но не успела. Княгиня слегка кивнула ей, улыбнулась детям и вышла из беседки. Передав корзиночку берейтору, она вскочила на Орланда и скрылась в зелени деревьев, как чудесное видение.

— Ой, бабушка, я никак не дождусь, когда мы пойдем в замок! Папенька говорил, что там у княгини столько красивых картин!… — воскликнула Барунка.

— И попугай есть, он разговаривать умеет! Там будет чему подивиться, бабушка! Погодите только!… — крикнул Ян, хлопая в ладоши.

А маленькая Аделька, осмотрев свое платье, сказала:

— Ведь ты переменишь мне платьице, правда, бабушка?

— Боже мой, и как это я не доглядела за этой девочкой? Хороша же ты!…Да где же ты себя так отделала?! — всплеснула руками бабушка, осматривая перепачканную Адельку.

— Я не виновата…Меня толкнул Ян, и я упала в ягоды… — лепетала малютка.

— Вечно вы ссоритесь. Что теперь княгиня о вас подумает… Скажет, что вы баловни!… А сейчас подымайтесь, пойдем к леснику. Говорю вам, мальчики, последний раз: будете озорничать, никогда больше не возьму с собой! — грозилась бабушка.

— Мы будем слушаться, бабушка, — обещали братья.

— Увидим, увидим… — говорила бабушка, торопясь за детьми по лесной тропинке.

Скоро они очутились в роще, сквозь ветви деревьев белела усадьба лесника. Перед домом расстилалась зеленая лужайка, огороженная вместе с липами и каштанами: кое-где, под деревьями, были вбиты в землю лавочки и столы. По лужайке прохаживались павлины: бабушка любила говорить, что у них ангельское оперение, дьявольский голос и воровская поступь. Тут же бродила стайка крапчатых, задумчивых цесарок; белые кролики, сидя в траве, пряли ушами и при малейшем шуме пугливо разбегались в разные стороны. На крыльце лежала ручная серна в красном ошейнике, а по двору слонялись собаки. Как только дети окликнули их, они с лаем бросились им навстречу и начали прыгать вокруг, едва не сбив с ног от радости. Серна подошла к Адельке и так нежно посмотрела на девочку своими синими глазами, словно хотела сказать: «Кажется, ты приносишь мне сладкие кусочки? Здравствуй!»

Должно быть, Аделька прочитала это по ее взгляду, потому что тотчас сунула руку в кармашек и, вынув ломтик сладкой булки, протянула серне; серна выхватила кусок и еще долго бежала за девочкой.

— Эй вы, дьяволы, что вас там разбирает?! — послышался откуда-то голос, и из дома вышел лесник в зеленой куртке и домашней шапочке. — Никак дорогие гости! — воскликнул он, увидав бабушку. — Милости просим! Входите! Гектор, Диана, Амина, пошли прочь!…Слова сказать не дадут!… — накинулся он на собак.

Бабушка вошла в дом; над дверью были прибиты огромные оленьи рога; в сенях висело несколько ружей, но так высоко, что детям и не достать. Бабушка очень боялась всякого оружия, даже не заряженного. А когда лесник подшучивал над ее трусостью, говорила:

— Кто ж может знать, что случится: ведь лукавый не дремлет!…