Бабочка - [133]
После двух часов беспрерывной ходьбы подходим к хижине негра-лесоруба.
— Здравствуй, мосье.
— Здравствуй, Квик-Квик.
— Все в порядке?
— Да, в порядке.
— Покажи лодку моему другу.
Лодка очень прочная и добротная. Я пробую воткнуть в нее свой нож, но он проникает не больше, чем на полсантиметра. Днище тоже в порядке.
— За сколько ты ее продаешь?
— За две с половиной тысячи франков.
— Даю две тысячи.
Сделка состоялась.
— В лодке недостает киля. Заплачу тебе еще пятьсот франков, если сделаешь киль, руль и мачту. Киль и руль должны быть из твердого дерева. Мачта должна быть высотой в три метра и из легкого дерева. Когда все будет готово?
— Через восемь дней.
— Вот две ассигнации по тысяче франков и одна в пятьсот. Разорву их пополам и дам тебе половинки. Остальные — когда мы получим лодку. Береги эти половинки.
— Порядок.
— Я хочу, чтобы в лодке была бочка воды, сигареты, спички и продовольствие для четырех людей на месяц: мука, масло, жир, кофе и сахар. За все это заплачу отдельно. Дашь мне все на берегу реки Коуроу.
— Господин, я не могу проводить тебя до устья реки.
— Я этого и не прошу. Я только сказал, что хочу получить лодку на реке, а не на этом озере.
— Вот мешковина, канат, иголки и нитки для паруса.
Мы с Квик-Квиком возвращаемся к нашему убежищу.
Назавтра я снова один. Вдруг слышу крики. Под прикрытием зарослей подхожу к краю болота и вижу Квик-Квика, который спорит с китайцем-интеллектуалом. Мне кажется, китаец хочет пройти на остров, но Квик-Квик ему не позволяет. У каждого из них кинжал. Ван-Ху сильно взволнован. Только б не убил он Квик-Квика! Я решаю выйти к ним.
— Что случилось, Квик-Квик?
— Я хочу поговорить с тобой, Бабочка! — кричит китаец. — Квик-Квик не дает мне пройти.
Еще десять минут спора по-китайски, и поросенок ведет их на остров. Мы сидим в хижине, перед каждым из нас стоит чашка кофе, и я жду начала разговора.
— Вот, — говорит Квик-Квик, — он хочет присоединиться к нам. Я объясняю ему, что не мне решать, потому что ты платишь и ты всем руководишь. Он мне не верит.
— Бабочка, — говорит китаец, — Квик-Квик должен взять меня с собой.
— Почему?
— Два года назад в драке он отрубил мне руку. Я поклялся, что не буду мстить ему, но с одним условием: он должен всю жизнь содержать меня, во всяком случае — пока я буду этого требовать. Если он отсюда уберется, я его больше не увижу. Потому я и прошу его либо дать тебе бежать одному, либо взять меня с собой.
— Я готов взять тебя. У нас прочная и вместительная лодка, места хватит для всех. Если Квик-Квик согласен, я беру тебя.
— Спасибо, — говорит Ван-Ху.
— Ну, что скажешь, Квик-Квик?
— Порядок, если ты этого хочешь.
— Один важный вопрос: можешь ли ты выйти из лагеря так, чтобы тебя не хватились и не объявили розыск, и добраться до реки перед наступлением ночи?
— Конечно. Я могу выйти в три часа пополудни и добраться до реки за два часа.
— А ты сможешь найти его ночью, Квик, чтобы мы могли отплыть без задержек?
— Да.
— Приходи сюда через неделю, и мы сообщим тебе точное время отплытия.
Окрыленный надеждой, Ван-Ху пожимает мне руку и уходит. Я вижу, как он и Квик-Квик прощаются на противоположном берегу — они касаются друг друга руками. Все в порядке. Квик-Квик возвращается в хижину, и я говорю ему:
— У тебя странное соглашение с твоим врагом: содержать его всю жизнь. Первый раз слышу о таком деле. Почему ты отрубил ему руку?
— Мы поспорили во время игры.
— Почему же ты не убил его?
— Он очень хороший друг. В трибунале он сказал, что сам напал на меня, и я действовал в порядке самозащиты. Этот договор я сам предложил и должен его выполнять. Но тебе об этом рассказать я не осмелился, потому что ты платишь за побег.
— Хорошо, Квик-Квик, не будем об этом больше говорить. В момент, когда мы будем свободны — если захочет Бог — ты поступишь по своему усмотрению.
— Я выполню свое обещание.
— Что ты думаешь делать, когда будешь свободным?
— Открою ресторан. Я очень хороший повар, а он специалист по «чо-мину». Это спагетти по-китайски.
Шоколад сдержал слово: через пять дней все было готово. Нет слов: мачта, руль и киль сделаны на совесть из первоклассного материала. За изгибом реки нас поджидает лодка с бочкой воды и пищевыми запасами. Нам остается лишь предупредить Ван-Ху. Шоколад вызвался пойти в лагерь и привести его прямо к месту стоянки.
Отплытие назначено на завтра, на 7 часов. Если оставим остров в 5 часов, сможем до стоянки идти целый час при свете солнца.
Мы возвращаемся в хижину, и Квик-Квик от радости беспрестанно говорит:
— Наконец-то оставлю эту проклятую каторгу. Благодаря тебе и моему брату Чангу, буду свободным. И если французы уйдут из Индокитая, смогу когда-нибудь вернуться на родину.
Если нам удастся выйти из реки в море — это свобода, потому что с начала войны ни одна страна не выдает беглецов.
Когда Квик-Квик будит меня, солнце стоит уже высоко. Я вижу кругом множество коробок и две клетки.
— Что ты собираешься делать с клетками?
— Посажу в них куриц, съедим их в пути.
— Ты с ума сошел, Квик-Квик! Мы не берем никаких куриц!
— Но я хочу их взять.
— Ты болен? А если нам из-за отлива придется выйти утром, и твои петушки и курочки закукарекают и закудахчут? Представляешь себе, чем нам это грозит?
В автобиографическом романе «Ва-банк» (1972) Анри Шарьер раскрывает перед читателем мир своей души, прошедшей через не мыслимые страдания и унижения. Автор представленной дилогии был осужден по подложному обвинению в убийстве, приговорен к пожизненному заключению. Многие годы отданы каторге, скитаниям в стремлении добраться домой, во Францию. Вопреки всему Шарьер выстоял, достойно перенес страшные испытания судьбы. Он уверен: «Одно лишь имеет смысл в жизни — никогда не признаваться, что ты побежден, и научиться после каждого падения снова вставать на ноги».
В автобиографических романах «Папийон» (1969) и «Ва-банк» (1972), ставших на Западе бестселлерами, Анри Шарьер раскрывает перед читателем мир своей души, прошедшей через не мыслимые страдания и унижения. Автор представленной дилогии был осужден по подложному обвинению в убийстве, приговорен к пожизненному заключению. Многие годы отданы каторге, скитаниям в стремлении добраться домой, во Францию. Вопреки всему Шарьер выстоял, достойно перенес страшные испытания судьбы. Он уверен: «Одно лишь имеет смысл в жизни — никогда не признаваться, что ты побежден, и научиться после каждого падения снова вставать на ноги».
Бывают книги просто обреченные на успех. Автобиографический роман Анри Шарьера «Мотылек» стал бестселлером сразу после его опубликования в 1969 году. В первые три года после выхода в свет было напечатано около 10 миллионов экземпляров этой книги. Кинематографисты были готовы драться за право экранизации. В 1973 году состоялась премьера фильма Франклина Шеффнера, снятого по книге Шарьера (в главных ролях Стив Маккуин и Дастин Хоффман), ныне по праву причисленного к классике кинематографа.Автор этого повествования Анри Шарьер по прозвищу Мотылек (Папийон) в двадцать пять лет был обвинен в убийстве и приговорен к пожизненному заключению.
Яркая, насыщенная важными событиями жизнь из интимных переживаний собственной души великого гения дала большой материал для интересного и увлекательного повествования. Нового о Пушкине и его ближайшем окружении в этой книге – на добрую дюжину диссертаций. А главное – она актуализирует недооцененное учеными направление поисков, продвигает новую методику изучения жизни и творчества поэта. Читатель узнает тайны истории единственной многолетней, непреходящей, настоящей любви поэта. Особый интерес представляет разгадка графических сюит с «пейзажами», «натюрмортами», «маринами», «иллюстрациями».
В книге собраны очерки об Институте географии РАН – его некоторых отделах и лабораториях, экспедициях, сотрудниках. Они не представляют собой систематическое изложение истории Института. Их цель – рассказать читателям, особенно молодым, о ценных, на наш взгляд, элементах институтского нематериального наследия: об исследовательских установках и побуждениях, стиле работы, деталях быта, характере отношений, об атмосфере, присущей академическому научному сообществу, частью которого Институт является.Очерки сгруппированы в три раздела.
«…Митрополитом был поставлен тогда знаменитый Макарий, бывший дотоле архиепископом в Новгороде. Этот ученый иерарх имел влияние на вел. князя и развил в нем любознательность и книжную начитанность, которою так отличался впоследствии И. Недолго правил князь Иван Шуйский; скоро место его заняли его родственники, князья Ив. и Андрей Михайловичи и Феодор Ив. Скопин…».
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
«Заводной апельсин» — литературный парадокс XX столетия. Продолжая футуристические традиции в литературе, экспериментируя с языком, на котором говорит рубежное поколение малтшиков и дьевотшек «надсатых», Энтони Берджесс создает роман, признанный классикой современной литературы. Умный, жестокий, харизматичный антигерой Алекс, лидер уличной банды, проповедуя насилие как высокое искусство жизни, как род наслаждения, попадает в железные тиски новейшей государственной программы по перевоспитанию преступников и сам становится жертвой насилия.