— Вы не можете так говорить, вы же меня не знаете, — парировала она.
— С того момента, как мы заметили друг друга, мы хотели одного и того же.
Стоп, Лия. Будь разумной. Прекрати это, пока ты не зашла слишком далеко.
— Так как я не могу читать мысли, не могли бы вы сказать, о чем идет речь?
Он обхватил своими пальцами, как наручниками, ее запястья. Длинные тонкие пальцы, без кольца, с ухоженными ногтями. Она спокойно сказала:
— Отпустите.
Он послушался. Снова заиграла музыка. Сэт обнял Лию за плечи и увел с танцпола.
Казалось, мужчина загипнотизировал ее. Ее сердце билось медленно, она почувствовала теплоту его руки. Он отбросил свою шляпу на столик. Взяв ее руку, он поднес ее к своим губам, целуя пальцы. Затем перевернул и поцеловал ладонь с медлительной чувственностью.
У него были густые шелковистые волосы. Все, что она хотела, — это бросить свой бокал шампанского на пол и обнять его голову. Чтобы не сделать этого, она сильно сжала ножку бокала, как будто это было единственное, что занимало ее воображение.
Он по-прежнему целовал ее запястье. Она закрыла глаза, когда очередная волна удовольствия прокатилась по телу. Внутри нее пело вожделение, подобное сильной боли; на долю секунды Лия отдалась ему. Я обожгу свои крылья, подумала она. Прекрати это, Лия. Называй вещи своими именами. Ты позволяешь соблазнить себя мужчине, который живет в одном с тобой городе.
Она отдернула руку, пролив шампанское на свои сандалии.
— Прекратите!
Он поднял голову.
— Вы же не хотите, чтобы я прекращал, давайте говорить правду.
С замиранием сердца она услышала эту хрипотцу в его голосе, увидела пульсирующую вену на его шее.
— Вы тоже это чувствуете, — прошептала она.
— Я почувствовал это, как только увидел вас на другом краю зала.
Разве она этого не знала? Разве не поэтому она согласилась танцевать с первым попавшимся мужчиной, лишь бы только держаться подальше от этого разбойника?
— Разбойник — это вор, мистер Толбот, — тихо заметила девушка.
— Единственная задача бабочки — спариваться.
— Вор берет то, что хочет, невзирая на обстоятельства, — отрезала она.
— Если вы хотите, чтобы я вас взял, едва ли меня можно назвать вором.
Пытаясь побороть свои чувства, Лия холодно сказала:
— Я не ищу себе пары. А костюм... это просто костюм. И вы никак не можете судить по нему о моем характере.
Он медленно осмотрел ее с ног до головы, как будто она была голой.
— Сейчас вы выглядите очень вызывающе.
Вдвоем можно играть в эту игру. Она оглядела его в ответ. На ногах у него были мягкие кожаные ботинки, под брюками были заметны сильные мускулы, из-под белоснежной рубашки была видна загорелая кожа, его широкие плечи... По ней прокатилась волна первобытного желания. Разве она когда-нибудь чувствовала себя так?
Нет, никогда.
— Давайте смотреть правде в глаза. Вы не выбрали себе костюм клоуна и не разукрасили разным цветом свое лицо. Вы тоже выглядите сексуально. И что?
— О, вы наконец-то признали, что находите меня сексуальным. Это уже прогресс.
— Не кокетничайте. У меня есть глаза, любая нормальная женщина нашла бы вас сексуальным.
— Спасибо за откровенность, — сказал он с такой нежностью, что полностью обезоружил ее.
Ах, если бы положить голову ему на плечо!
Она сказала с твердостью, на которую только была способна:
— Тогда и дальше буду откровенна. Не в моей привычке ложиться в постель с первым встречным.
— И не в моей. Так что для начала скажите мне свое имя.
Но она пришла на этот бал, желая остаться инкогнито. Покачав головой, она сказала:
— Я могу сказать любое имя. Или вообще никакого. Выбирайте.
— Если мы сегодня собираемся провести вместе ночь, мне нужно знать, кто вы.
В ужасе она подумала, что он прав. Она собиралась с ним переспать.
Мгновенье он молча смотрел на нее. Затем неожиданно сдернул с себя маску и швырнул ее на пол. В его зеленых глазах горел янтарный блеск. Его скулы говорили о властности, и только теперь Лия почувствовала всю властность его лица. Она сглотнула и сказала первое, что пришло ей в голову:
— Я, должно быть, сумасшедшая, если могу даже думать о том, чтобы приблизиться к кровати с вами... И мой здравый смысл никогда мне не изменял, так что во всем виновато шампанское.
— Шампанское тут ни при чем. Снимите маску.
— Нет. Если мы даже переспим, обещайте не трогать мою маску. Вы никогда не узнаете, кто я такая, — это единственно допустимые правила игры. Если не согласны на мои условия, тогда я прямо сейчас уйду, и не пытайтесь остановить меня, иначе я закричу.
— Итак, границы дозволенного очерчены.
