Бабки - [4]
– А я всегда готова, – серьезно сказала Настя, – и ведьмой меня называли. Оттого к вам и приехала.
Они шли, а Степановна глаз не сводила с Анастасии. Пристально так смотрела на нее. Настя это замечала, но ничего не говорила. Люди в Гобиках тоже с интересом рассматривали девушку, которая явно приехала из большого города.
– Каблучки-то твои не для здешних дорог, – заметила Степановна.
– Ничего, Галина Степановна, – ответила Настя, – у меня есть и простая обувка.
– А долго ты добиралась к нам? – спросила Татьяна.
– Долго, Танюша, ой как долго… Сапожки-то эти я прикупила уже на пути сюда, в Москве. А из дому выезжала, так еще солнышко грело, в июле. Почти три месяца ехала то на поездах, то в повозке, то даже на автомобиле. А то и пешком, бывало, шла. И вот, дошла, наконец.
– Откуда прознала про нас? – снова с недоверием в голосе спросила Степановна.
– От батюшки, – печально ответила Настя. – А ему мама моя рассказала перед самой смертью. Он, когда понял, что и ему Богу душу отдавать время пришло, все мне и изложил. А дальше я сама. Сердце подсказывало.
Ношу свою Настасья сама несла, спину не горбив при том. Манеры, что ей отец в большом городе с малку прививал, сохраняла. Статная девица была, красивая. «Такой в спину не один не плюнет», – подумала Таня.
Ягарья надела лучшее свое платье, бусы на шею повесила красные, платок расшитый на плечи накинула. Волосы с проседью собрала в красивую прическу: никак барыня времен царских. Маруся уж двух гусей общипала – пир намечался по поводу приезда гостьи. Слишком давно гостей не было в усадьбе у Павловны.
Уже темнеть начало, когда Татьяна с Галиной Степановной привели Анастасию в свое маленькое селение. Чем ближе они подходили, тем шире у Ягарьи, что на крыльце стояла, глаза становились.
– Ольга, – шепотом сказала она.
– Ягарья Павловна, – крикнула Татьяна, – встречай гостью из земель далеких!
– Доставили, – с улыбкой добавила Степановна.
Анастасия, мило улыбаясь всем девушкам и женщинам, что вышли ее встречать, поздоровалась со всеми:
– Рада видеть вас всех, сестры дорогие! Здоровья желаю всем.
Поклонилась головой Настя, Ягарья в ответ так же сделала.
– Ну проходи в дом, знакомиться будем, – сказала она, хоть и с улыбкой, но голосом достаточно строгим и властным, как и надлежало хозяйке.
– Может ей с дороги в баньку сперва? – спросила Таня.
– Отужинаем вместе, а потом и в баньку, – ответила Ягарья и провела всех в кухню.
Три больших стола были накрыты, а запах от них тут же поселился в пустом животе у Насти. Села она рядом с Татьяной на длинную лавку, напротив сидели Ягарья и баба Феня.
– Хорошо тут у вас, – сказала, улыбнувшись, Настя. – Меня Анастасией зовут, Першакова Анастасия Петровна.
– Знаю я, кто ты, – ответила Павловна. – Ты – дочка Ольги.
Все вокруг замолчали. Только девочки, которые не поняли слов Ягарьи, продолжали стучать ложками по тарелкам, уминая на редкость вкусную стряпню.
– Вы это почувствовали? – спросила Настя.
– Не надо уметь больше, чем умеет люд простой, чтобы увидеть, как ты на Ольгу похожа, – сказала Ягарья. – Коса, как смоль, даже заплетаешь ее также по всей голове, как и мать твоя делала. Глаза темные, которыми, я уверена, ты умеешь пользоваться, не так ли, Анастасия Петровна?
– Вы хорошо знали мою маму?
– Слишком хорошо, чтобы долго оплакивать ее предательство и бегство. А потом и смерть. Да, Настасья, я сразу узнала, когда маменька твоя померла. Мы же с ней были, как сестры. Вот только доля нам тут выпадает такая: не выходить замуж, но род свой продлевать. И видишь, как интересно получилось: она с батькой твоим сбежала, себя не уберегла, а ты все равно к нам вернулась. А не убеги она тогда с Петром тем, мы бы тут не дали ей сгинуть при рождении твоем. Есть среди нас не просто повитухи, а и такие, кто почти с того света больных вытащить может. Вернись она к нам, отца бы ты своего не знала, но мамка рядом была бы и по сегодняшний день.
– Но случилось то, что случилось, – спокойно ответила Настя, однако внутри у нее все кипело от слов Ягарьи.
– Злишься, – тихо сказала Ягарья, – злись. Только послушай меня. Мы с твоей матерью были очень близкими друзьями. И любила я ее больше собственной жизни. А она, видишь, отца твоего нам предпочла. Сейчас я ее не осуждаю, ты правильно говоришь: что случилось, то случилось. Много с тех пор воды утекло, двадцать лет уже прошло.
– Двадцать один, – поправила Анастасия.
– Да, двадцать один год. В какой город отец ее увез? Я тогда узнавала в районе, говорили, что он купцом был и часто разъезжал по всей России.
– Да, купцом. Жили мы в Челябинске. Когда все меняться стало, отец старался удержать при себе нажитое.
– И что, удержал? – спросила Павловна.
– Не все, но меня совсем без копейки не оставил. Так что, если надо, я отплачу вам за то, что оставите меня. Только прошу, не гоните. Не могу я в том мире. Задыхаюсь я. Я с детства знала, что отличаюсь от других детей. Папенька не говорил ничего, потому что надеялся, что я буду обычной. Но не вышло. Он за год до своей смерти рассказал мне, что мама моя была не такая, как другие женщины, и умела она больше других. Только он верил, что его она приворожила не чарами глаз, а истинной красотой своей. Любил он маму и после смерти ее и вспоминал часто с нежностью. И если она то немалое время была любимой и счастливой, я рада за нее. Очень печально, что я стала причиной ее смерти, но отец всегда говорил мне, что Бог забрал ее, потому что ему она нужнее, чем нам.
Молодой и весьма успешный художник и дизайнер знакомится с идеальной, на его взгляд, девушкой. После того, как они решают провести отпуск в доме ее дальней родственницы, с главным героем начинают происходить необъяснимые вещи. Он пытается понять: сходит он с ума или же его действительно преследуют "гости с того света". Желание узнать причину происходящего берет верх над инстинктом самосохранения. Но спасет ли правда?
Днём она живет одной жизнью, а ночью погружается в другую. Её сны отличаются от снов других людей: для неё всё, что ей снится, происходит на самом деле. И не всегда эти события несут положительный характер, ведь, как известно, во сне может привидится всё, что угодно. Её кошмары становятся её явью.
В этой книге простыми и доступными словами рассказано о том, как можно и нужно похудеть, оздоровить свое тело, изменить свое отношение к себе, быть довольным своим отражением в зеркале, при этом сохранив ясность ума и не впасть в депрессию. Основываясь на опыте работы тренером и диетологом, предлагаю только проверенные методы похудения, в действии которых убеждалась не раз. Даешь здоровое и красивое тело! Нет голодовке! Откройте для себя свою лучшую версию!
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.