Бабье лето - [11]

Никогда.

4

Он сфотографировал Вирджинию, прислонившуюся к дубу в тот момент, когда послеобеденное солнце, просвечивавшее сквозь осеннюю листву, зажгло золотистые блики в ее роскошных волосах.

– Ты такая красивая, – проговорил он. – Нежная, соблазнительная и удовлетворенная.

– Благодаря тебе я именно так чувствую себя, – ответила она.

Болтон настроил кадр, а она, смеясь, откинула голову назад. Он запечатлел ее такой – улыбающейся, довольной, – и она не помнила, чтобы когда-нибудь была счастливее: она любила его, любила жизнь, любила весь мир. Водопад из листьев обрушился на ее белую блузку и осел в складках ее пышной крестьянской юбки. Она нагнулась, собираясь отряхнуть их, но передумала и шаловливо швырнула их Болтону. Жужжала камера – он снимал ее в многоцветие осенних листьев и когда он шла к нему с блестящими глазами, выдающими самые сокровенные ее тайны.

В конце концов, забыв про камеру и фотоаппарат, они стали резвиться, как дети, поднимая тучи листьев. Игривость быстро переросла в страсть, и они неспешно занялись любовью на разноцветном ковре из опавших листьев, а солнце зажигало золотые блестки на их обнаженных телах.

– Мне хочется взять тебя как можно больше, – сказала она.

– В этом нет необходимости, Вирджиния. Я здесь и никуда не денусь, – ответил Болтон.

Она почти поверила в это. Переполненная им, переполненная наслаждением, переполненная радостью, она представляла себе, что каждое утро просыпается рядом с Болтоном, что достаточно протянуть руку – и обнаружишь любимого мужчину, а не только подушку.

Приподнявшись на локтях, она стала пристально вглядываться в лицо Болтона.

– Ты голоден? – спросила Вирджиния.

– Ты о еде или о себе? – с улыбкой осведомился он.

– О еде. Мы пропустили обед, а если продолжим в том же духе, то останемся и без ужина, – сообщила она.

– Это жертва, на которую я пойду с радостью, – сказал он.

– Я тоже. – Она поцеловала его в щеку, затем поднялась и привела в порядок одежду. – Тем не менее, если не хочешь растерять свою мужскую силу, тебе следует поесть.

Ей нравился его искренний глубокий смех, нравилось, как он поднимает ее и сжимает в объятиях, как носом трется о ее нос и губами касается ее губ. Сейчас он прошептал:

– А ты хочешь, чтобы я сохранил свою силу?

– О, да, – без колебаний ответила она.

– И для чего, мне хочется знать? – насмешливо допытывался он.

– Если ты такой сообразительный, каким я тебя считаю, ты, возможно, уже догадался о причине, – пошутила она.

– Будь добра, скажи, – не унимался он.

– Для этого… – Она поцеловала его, сначала нежно, но затем так страстно, что у обоих перехватило дыхание. – И для этого… – Она провела языком вдоль его шеи. – И для этого… – Она принялась гладить его грудь, потом ее руки легко скользнули вниз, касаясь живота…

– Это вместо закуски. – Он расстегнул ее блузку и поцеловал розовый сосок.

Она задрожала. Волна возбуждения опять зарождалась в глубине ее тела.

– Разве тебе это не нравится, Вирджиния? – страстно прошептал он.

– Да. Мне нравится все, что ты со мной делаешь, – призналась она.

– Вместе с тобой. Любовь должна быть взаимной, – серьезно проговорил он.

Опять то же самое. Любовь.

– Зачем ты так упорно пользуешься этим словом, Болтон? – тихо спросила она.

– Потому что это – правда, – ответил он, сильнее сжимая ее в объятиях.

Она попыталась высвободиться из кольца его рук, однако он ее не отпустил.

– Пусти меня, Болтон, – потребовала Вирджиния.

– Зачем? Чтобы ты сердилась на меня и еще больше утверждалась в своих ошибочных взглядах? – не сдавался он.

– Мои взгляды не ошибочны! Я могу дать точное определение наших отношений: это страстная интрижка, которая не затянется дольше времени, нужного для твоего интервью, – со злостью сказала она.

– Я отказался от интервью, – внезапно заявил он.

– Что? – она не поняла, о чем он говорит.

– То, что слышала. Я не буду заниматься интервью, – повторил он.

– Но ты должен. Это твоя работа… – она недоуменно глядела на Болтона.

– Я сам выбираю себе работу. А эту решил не делать, – твердо изрек он.

Он отпустил ее, отступил назад и посмотрел Вирджинии в глаза.

– Но ты не можешь так поступить, – она растерянно уставилась на него.

– Поступить как? Любить тебя без оглядки? – В его глазах сверкнула искорка озорства, и он надавил на нее бедром. – Посмотри на меня.

– Ты невозможен, – смутилась Вирджиния.

– Я наполовину апач. Всем известно, что мы любим брать в плен женщин, в особенности таких вспыльчивых, упрямых и своенравных, как ты, – он изобразил дикую ухмылку, обнажив в улыбке белые зубы.

– Я – упрямая? Да я в подметки тебе не гожусь, Болтон Грей Вульф, – в сердцах крикнула Вирджиния.

– Ну почему ты не доверяешь мужчинам? – спросил он.

– Это вопрос из интервью? – осведомилась она.

– Я тебе уже объяснил, что не занимаюсь больше интервью, – очередной раз повторил Болтон.

– Черт возьми, Болтон. Ты должен, – Вирджиния негодовала.

– Почему? – удивился он.

– Потому что я обещала дать одно интервью, а если ты за него не возьмешься, то ко мне пришлют какого-нибудь самонадеянного выскочку, который с удовольствием выльет на меня ушат грязи, – со злостью проговорила Вирджиния.