Баба-яга в тельняшке - [39]

— Вот он пусть с тобой и танцует, а я сама решать буду, с кем и когда.

— Самостоятельная моя, — Константин, отобрав у меня ложечку, положил ее на поднос, и вазочку с шоколадным мороженым рядом поставил, — идем, моя радость, другого шанса мой друг мне не предоставит, слишком он тобой очарован.

— Мне он тоже понравился, — не сдавалась я.

Посмотрев на меня пристально, Константин вдруг подхватил меня на руки и опустил на пол только среди танцующих пар. Пришлось срочно вливаться в коллектив. Я забыла обо всем в руках своего кощея, полностью отдавшись танцу, и очнулась только, когда поняла, что музыка уже не играет, а мы с парнем стоим на балконе за колонной, срывающей нас от посторонних взглядов, и самозабвенно целуемся.

— Ты, ты… — начала возмущаться, когда Константин отстранился от меня на мгновение, и я слегка пришла в себя.

— Я и только я, — ответил он мне, ненадолго оторвавшись от моих губ, и опять поцеловал.

В этот раз поцелуй был долгим, но нас, как всегда, прервали. И кто мог догадаться, выйти на балкон и заглянуть за колонну? На этот раз это была Акулина. Вот кто бы мог подумать на эту скромную девушку, что она начнет дергать за рукава то Константина, то меня. Сначала нам удавалось от нее отмахиваться, но ведьмочка была удивительно настойчива.

— Там вас все ищут, — наконец, до нас начал доходить смысл ее слов, нет, она и раньше что-то говорила, но мы не понимали, — и если найдут, то Елисею придется вызвать твоего кощея на дуэль, официального предложения он тебе не сделал, и ты не считаешься его невестой.

Константин посерьезнел и спросил:

— Как ты узнала, что мы здесь?

— Елисей и послал предупредить, там царевна в печали, она видела, как ты Раду на балкон уводил.

— Вот же… надо уходить, придется мне с балкона прыгать, — парень подошел к краю и уже закинул ногу на бордюр.

— Зачем? Я уже левитацию освоила, — остановила я Константина.

Да еще хотела скульптуру на крыше посмотреть, уж больно она мне змея-горыныча из сказки напомнила, — пришла мне в голову «умная» мысль, ну на тот момент она мне умной показалась. Когда бы у меня слова с делом расходились? Я помахала рукой застывшим на балконе кощею с ведьмочкой, так ничего и не успевшим сказать мне в ответ, и легко очутилась на крыше, приземлившись аккуратненько на спину крылатой скульптуре. Пока внизу шумели и возмущались, особенно, выделялся голос моего отца и вторивший ему тоненький голосок царевны, я смогла разглядеть каменное изваяние поближе. Да это же натуральный змей-горыныч о трех головах! И он раньше был живой, только кто-то его в камень превратил, но глубоко внутри я услышала биение сердца, окончательно мертвым это чудище не было. На балконе стихло и мне стало скучно, можно было бы, конечно, слевитировать обратно на балкон или же в сад перед дворцом, но не интересно это, да и рано еще. И тут меня «гениальная» мысль посетила, а что если оживить это доисторическое нечто? Опять же пополнение, вернее, восстановление фауны этого мира произойдет с моей помощью, спасибо, наверное, скажут.

Я потянулась к своим магическим потокам, и каменное чудище начало оживать подо мной. Сперва он расправил перепончатые крылья, затем помахал хвостом, а когда из голов, похожих на крокодильи, повалил пар, а затем и вырвалось пламя, я поняла, что с крыши пора сматываться, иначе царского дворца не будет, а вот мне будет, да еще по полной и ото всех сразу. Я призвала воздушную стихию, и мы со змеем-горынычем слетели с крыши. Он на редкость сообразительным оказался, полетев сначала камнем вниз, все же крылами у самой земли махать начал. Тут нас вверх и понесло, до самого последнего облачка. Я даже глаза закрыла, чтобы вниз не смотреть, а на шею этому змею крылатому магическую петлю накинула и попыталась ей как поводьями управлять.

Ох, и поносило нас и по полям, и по лугам, и по лесам, и по болотам, чуть все кочки не собрали. Где горыныча огнем дыхнуть угораздило, мне приходилось с помощью своей водной стихии заливать. Но двух стогов и одного овина крестьяне все же не досчитаются, не успела я, в общем…. Придется к папеньке на поклон идти, чтобы возместил утраченное, люди же не виноваты, что дочь кощеева с головой иногда не дружит. А по пути назад к дворцу Берендееву наткнулись мы в дремучем лесу, лавируя среди деревьев — это горыныч так развлекаться изволил, да и я против не была, на избушку на курьих ножках с родственницей на крыльце. Я же только поздороваться хотела…, а горыныча чихнуть угораздило, вот у него пламя и вылетело. И всего-то одна голова не сдержалась, а избушка бабушки моей яги крыши соломенной лишилась.

— Так кто ж так кроет? — вспомнилась мне реклама с телевиденья земного, — надо было андулином, — прокричала я в свое оправдание, уносясь подальше от разгневанной ягуси, лицо которой было покрыто толстым слоем сажи, а имущество водой залито. Ну, а как мне еще пожар тушить было?

Подлетали мы к дворцу уже спокойно, горыныч устал, я почти весь свой резерв истратила, но зато управлять крылатым змеем у меня уже хорошо получалось. А на самом подлете мы с Кузей, да вот такое имя пришло в мою голову, и крылатый извозчик его поддержал, выпустив пар из ноздрей и закивав всеми тремя головами, заложили крутой вираж и опустились перед крыльцом царским прямо у ног Берендея и толпы придворных, среди которых были и мой отец с Акулиной — с укором во взоре, и царевич с восхищением в глаза, и две царевны, глазки свои в страхе закатившие, и князья со своими отпрысками, которых в женихи мне прочили, и Константин со своим отцом… Вот тут мое радужное настроение и померкло, опять я, видимо, все испортила…