Баба-яга в тельняшке - [17]

— Еще как будет, — не унималась девица.

Кажется, этот слезокап надолго, а мне вещи найти нужно:

— Кончай реветь, помоги лучше, пойдем на разведку.

— Куда пойдем?

— А, ты в нашем мире не жила, поэтому так — гулять пойдем и будем слабые места искать в защите терема.

— А от кого защита стоит, если в округе все кощея боятся? То есть я хотела сказать, уважают твоего отца очень, — исправилась Акулина.

— От меня, Елисей переживает, что я сбегу и замуж отдавать некого будет.

— А зачем тебе сбегать? И почему ты отца Елисеем зовешь?

— Видишь ли, я всю жизнь называла папой другого человека. И замуж я не хочу.

— Как это не хочешь?

— Я еще учиться не закончила, магией своей пользоваться — тоже не могу, даже не знаю, какая она у меня. А он мне даже в любви не признавался, и предложение не мне, а отцу моему сделал, то есть это Елисей ему меня в жены предложил, а он и согласился, — закончила я нелогично, вспомнив свою обиду на Константина.

— Кто он?

— Ну, жених мой, который и не жених — раз согласия я не давала.

— Как у тебя все запутанно-то, — помотала головой ведьмочка, — вот чего проще — сказали замуж и иди.

— Вот ты замуж хочешь? — спросила я.

— Хочу, — мечтательно протянула Акулина.

— А как же любовь? Ты бы и за моего отца пошла?

— Спрашиваешь, побежала бы, — хмыкнула девушка.

— Но он же старый, худой и характер у него вредный, — изумилась я — Это потому, что он богатый?

— Это потому, что он мне нравится и никакой он не старый, ты что отца своего не видела? Ты же на него похожа как две капли воды, только глаза у тебя большие и голубые, как у русалок.

— Не у русалок, а у морских дев, — поправила я, — от бабушки в наследство достались. Слушай, а ты, действительно, считаешь Елисея красавцем?

— Еще бы, а то, что он худой, так это не страшно, откормить можно, — размечталась моя горничная.

— Так хватит лирики, мы над этим потом подумаем, а пока будем придерживаться первоначального плана.

— А что это за план?

— Найти мою одежду и бежать отсюда.

— А есть еще варианты?

— Есть — женить на тебе папеньку, ты родишь ему наследника, и он от меня с замужеством отстанет.

— Мне, конечно, второй план больше нравится, но оба нереальные, — усмехнулась ведьмочка.

— Посмотрим. Ты идешь со мной на поиски? — спросила я.

— Куда же я денусь, — вздохнула обреченно Акулина.

И мы пошли, надо сказать, что ходить босиком мне даже понравилось, полы в тереме были деревянные, а про туфли к платью ведьмочке ничего не говорили, так что обувь у меня отсутствовала. Мы заглянули в гостиную, там никого не было, прошли на кухню, где у большой плиты возились несколько скелетов в белых передниках и колпаках, но они на вопрос о моей одежде, только костями на месте плеч пожали. За кухней обнаружились несколько дверей в кладовки и Валериан.

— Уважаемый, — обратилась я к скелету, — а не соблаговолите ли мне вернуть мои вещи?

— Хозяин не велел, — изобразил улыбку Валериан.

— А я велю, не пристало княжне босиком ходить. Гневаться, я изволю! — сгустила я краски.

— Так я что? Я отдам, только князь не доволен будет.

— Отдай, отдай, а то я простужусь, заболею, вряд ли Елисей обрадуется, — нашла я новый аргумент.

Скелет погремел костями, достал из кармана связку ключей и открыл дверь в одну из кладовок.

— Забирайте, только хозяину скажите, что вы меня заставили. Только не припомню, чтобы маги болели.

Я вспомнила, что, действительно, никогда не болела, а вот и ответ почему нашелся.

— Ага, заставила, — кивнула я, хмыкнув — пообещала, оставшиеся зубы проредить.

— Вот, вот — он рад будет.

— Чему рад, что дочь у него садистка? — изумилась я.

— Садистка — это колдунья такая? — заинтересовалась Акулина новым для нее термином.

— Нет, это злыдня такая, которая получает удовольствие от мучений других, если на ваш язык перевести.

— Какая же из вас садистка, княжна? — улыбнулась ведьмочка, — вы добрая.

— Сейчас я оденусь, и дальше гулять пойдем, — проигнорировала я это замечание, быть доброй в моей ситуации, кажется, непозволительная роскошь.

Я натянула джинсы, тельняшку, а сверху и розовое безобразие, благо размер позволял и шубу поддеть, а то вдруг кощей вернется не вовремя? А я вот — при параде, даже кеды зашнурованы.

— Ой, княжна, так вы же не причесаны! — вспомнила о своих обязанностях моя горничная.

— Расчески у меня нет, — вздохнула я, приглаживая рукой свои соломенные волосы, торчавшие, как обычно, в разные стороны.

— Сейчас же отправляемся в вашу комнату, иначе меня ваш отец выгонит, там все должно быть.

— Ну, пойдем, — согласилась я, не надеясь на то, что из моих волос можно сделать что-то путное.

Поднявшись в комнату, я с удивлением обнаружила туалетный столик на костяных ножках с множеством ящичков, а я его утром и не заметила.

— Присаживайтесь, княжна, — указала мне Акулина на костяной стульчик.

Я приготовилась услышать, что с моими волосами ничего сделать нельзя, и ведьмочка опустит руки. Но вместо этого, после уверенных манипуляций Акулины, на меня из зеркала глянула незнакомка с огромными голубыми глазищами с классической прической из высоко поднятых волос, закрученных в элегантный пучок с двумя выпущенными прядками.

— У вас очень красивые волосы, — улыбнулась мне из зеркала ведьмочка. Сама девушка могла похвастаться настоящим сокровищем из черных кудряшек.