Б.Р. (Барбара Радзивилл из Явожно-Щаковой) - [11]
А щасс будет описание природы, которую я вижу из окна, через решетку, через пуленепробиваемое стекло. А сейчас будет для красоты жаркое из сосиски под соусом из моей пиписьки. А сейчас будет романтический Центр Продажи! Раковин-Моек на фоне строек. Солнце встает, алеет восток а на столе — квиток, потому как щасс будет натюрморт со счетом за воду и ножом-выкидухой. А сейчас у собаки будет любовь с жирафом за вашим шкафом. А сейчас пописает солнышко в баночку на донышко. А сейчас вы все сдохнете оттого, что всех вас занесет угольной пылью, от удушья. Довольно, чтобы четверть миллиграмма пыли попало в глаз, и уже истерика, зеркальце, трем глаз пальцем. А здесь, за окном, сто миллионов тонн угольной пыли в год оседает на мой садик. В котором я выращиваю морковку якобы в экологических условиях. А теперь… а теперь пошли бы вы все на… а я пойду углем рисовать себе усы. Потому что я спятил — ку-ку! — потому что, когда на меня напала срачка, я принял активированный уголь, оказавшийся той самой каплей, которая переполнила чашу. Моих дней одиноких, моих ночей бессонных. Моих поцелуев в холодную сталь, в темную ночь.
Нес народ этот свой трогательный хлам, но получал за него совсем мало, сущие гроши, а потом менял эти гроши в кабаке на то, что и грошей-то этих не стоило. Какие-то жалкие капли водки на свои запекшиеся уста. И как только в них исчезала водка, тотчас же появлялось похмелье. Так что в конечном счете от рухляди оставался лишь нагоняй от старухи. Рухлядь давно пропита, выблевана, а старуха только начинает крутиться беспокойно: где этот сифон, где эта лампа? Через полгода я сообразил, что владею заведением, где производится перманентная деноминация, инфляция. Учреждением, где пылесос обменивается на гроши, гроши — на капли, а капли исчезают как вода в пустыне, и все вместе устремлено в небытие. Обменял Василек поясок на туесок, туесок на стебелек, а стебелек… унес ветерок. Так что вместо «Бастиона» заведение должно называться «У Василька». Очень настраивает на философский лад, когда наблюдаешь, как все обменивается на меньшее и меньшее, чтобы в конце концов исчезнуть совсем, что в более далекой перспективе грозит уничтожением всего мироздания. Ни непогода, ни дождь — их словно кто-то рубильником включил над всем угольным бассейном и, казалось, не собирается выключать — не помогали нам в этом деле. В праведном порыве они смывали все, что было за этим окном, весь мир.
Впрочем, и среди закладов бывали настоящие шедевры. Часы! И какие! Made in Taiwan, настенные. Из пластика. Вместо цифр нарисованы разные экзотические птицы (я вроде уже говорил, что люблю природу?), и каждый час раздавалась новая птичья трель! В записи. Именно той птицы, на которую указывала стрелка. Например, канарейки. Или однажды кукушка всю ночь так куковала, что боженьки мои! Сколько лет жизни мне накуковала! На пальчиковых батарейках. Эти часы я перенес к себе в каморку, повесил на стенку за спиной. Вставил новые батарейки и, когда мне становилось грустно, я только переводил стрелки. Какую птичку мне хотелось послушать, на ту и ставил, а она играла. Пока часы не сломались. Я электризую, у меня нетипичное электромагнитное поле, очень сильное. Я могу создавать помехи для работы радио, а батарейки в моем присутствии садятся сразу, куча денег на них уходила. Так что у меня только гадальные карты и остались, которые постоянно меня предостерегают от брюнета. Или что я получу посылку. И ничего другого — все посылка да посылка выпадает. А у Фелюся — дальняя дорога. Да что же это, в конце концов! Не хочу я никаких дальних дорог для моих мальчиков! Вот и подумал: возьму да сделаю сам гадальные карты. Фелюсь! А ну, одна нога здесь, другая там, в писчебумажный за бристолем и красками! Нет, дорогой мой, ни в какую начальную школу я не собрался; начальную школу это ты не закончил, а не я, чтоб ты знал. Он принес, я вырезал, разные вавилоны начертил, магические символы нарисовал, сама Барбара Радзивилл в виде дамы, а с обратной стороны такие девизы: «познакомишься с принцем», «разбогатеешь», «будешь жить долго и счастливо», а после некоторого раздумья приписал: «И Саша тоже».
И когда наконец я отказался принять старый чайник, в ломбард «Бастион» вдруг пришла старушка и вывалила на прилавок массивное ожерелье из самого настоящего старинного жемчуга! Шок. Сколько хладнокровия от меня потребовалось, чтобы не выдать ни одного из терзавших мою душу чувств! Не знаю, известно ли вам, какое впечатление производит жемчуг на помойке? Какой оттенок у старинного жемчуга? Чайная роза — это говорит вам что-нибудь? Изнутри светится, будто ядро у жемчужины золотое. Переливается всеми оттенками пожухлой белизны и золота. Пахнет старой бижутерией, старой шкатулкой. И пудрой. И этот отзвук, когда ожерелье упало на прилавок. На прилавке лежало стекло, а под стеклом — открытка с приветами из Закопане. Которую мы тебе, Фелек, с Сашей послали, когда ездили туда лечиться от зимней хандры, переходящей в общее загнивание. «Пламенный привет из солнечного Закопца посылают Барбара с Сашей». Боже мой. Она метнула эти жемчуга с лицом разорившейся графини. С лицом директрисы всего мира, словно только что вышла из черной «Волги», которой в свое время детей пугали. Такого еще в Щаковой не видели с тех пор, как стоит Щакова!
Михал Витковский (р. 1975) — польский прозаик, литературный критик, аспирант Вроцлавского университета.Герои «Любиева» — в основном геи-маргиналы, представители тех кругов, где сексуальная инаковость сплетается с вульгарным пороком, а то и с криминалом, любовь — с насилием, радость секса — с безнадежностью повседневности. Их рассказы складываются в своеобразный геевский Декамерон, показывающий сливки социального дна в переломный момент жизни общества.
Написанная словно в трансе, бьющая языковыми фейерверками безумная история нескольких оригиналов, у которых (у каждого по отдельности) что-то внутри шевельнулось, и они сделали шаг в обретении образа и подобия, решились на самое главное — изменить свою жизнь. Их быль стала сказкой, а еще — энциклопедией «низких истин» — от голой правды провинциального захолустья до столичного гламура эстрадных подмостков. Записал эту сказку Михал Витковский (р. 1975) — культовая фигура современной польской литературы, автор переведенного на многие языки романа «Любиево».В оформлении обложки использована фотография работы Алёны СмолинойСодержит ненормативную лексику!
Как найти свою Шамбалу?.. Эта книга – роман-размышление о смысле жизни и пособие для тех, кто хочет обрести внутри себя мир добра и любви. В историю швейцарского бизнесмена Штефана, приехавшего в Россию, гармонично вплетается повествование о деде Штефана, Георге, который в свое время покинул Германию и нашел новую родину на Алтае. В жизни героев романа происходят пугающие события, которые в то же время вынуждают их посмотреть на окружающий мир по-новому и переосмыслить библейскую мудрость-притчу о «тесных и широких вратах».
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Анджей Стасюк — один из наиболее ярких авторов и, быть может, самая интригующая фигура в современной литературе Польши. Бунтарь-романтик, он бросил «злачную» столицу ради отшельнического уединения в глухой деревне.Книга «Дукля», куда включены одноименная повесть и несколько коротких зарисовок, — уникальный опыт метафизической интерпретации окружающего мира. То, о чем пишет автор, равно и его манера, может стать откровением для читателей, ждущих от литературы новых ощущений, а не только умело рассказанной истории или занимательного рассуждения.
Войцех Кучок — поэт, прозаик, кинокритик, талантливый стилист и экспериментатор, самый молодой лауреат главной польской литературной премии «Нике»» (2004), полученной за роман «Дряньё» («Gnoj»).В центре произведения, названного «антибиографией» и соединившего черты мини-саги и психологического романа, — история мальчика, избиваемого и унижаемого отцом. Это роман о ненависти, насилии и любви в польской семье. Автор пытается выявить истоки бытового зла и оценить его страшное воздействие на сознание человека.
Ольга Токарчук — один из любимых авторов современной Польши (причем любимых читателем как элитарным, так и широким). Роман «Бегуны» принес ей самую престижную в стране литературную премию «Нике». «Бегуны» — своего рода литературная монография путешествий по земному шару и человеческому телу, включающая в себя причудливо связанные и в конечном счете образующие единый сюжет новеллы, повести, фрагменты эссе, путевые записи и проч. Это роман о современных кочевниках, которыми являемся мы все. О внутренней тревоге, которая заставляет человека сниматься с насиженного места.
Ольгу Токарчук можно назвать одним из самых любимых авторов современного читателя — как элитарного, так и достаточно широкого. Новый ее роман «Последние истории» (2004) демонстрирует почерк не просто талантливой молодой писательницы, одной из главных надежд «молодой прозы 1990-х годов», но зрелого прозаика. Три женских мира, открывающиеся читателю в трех главах-повестях, объединены не столько родством героинь, сколько одной универсальной проблемой: переживанием смерти — далекой и близкой, чужой и собственной.