Азиаты - [114]

Нукеры отгоняли подальше любопытных, и на вопросы: «Кто он?», «В чём вина этого разбойника?» — не отвечали ни одним словом. Шахский сипахсалар, который взял на себя обязанность лично самому доставить преступника в Дербент, ревниво посмотрел на приехавших гуламов и, не выдержав их наглости захватать право представить злодея Надир-шаху, отогнал от клетки:

— Жалкие шакалы, вы хотите воспользоваться дорогой добычей, но не вами она схвачена — и не вам представлять её великому солнцу царей! Прочь от клетки и займите своё место за моей спиной!

Процессия въехала в Дербентские ворота именно в таком порядке. Впереди сипахсалар и полсотни нукеров, затем арба с клеткой, в которой сидел злодей, за клеткой ехали гуламы, а за ними несколько конных сотен. Процессия поднялась к старому дербентскому дворцу, где располагалась ставка Надир-шаха, остановилась на площади. Прошло немного времени, и Надир-шах вышел на айван, чтобы взглянуть на привезённого пленника. Окинув взглядом, полным любопытства, стоявшее внизу скопление всадников и клетку с человеком, он велел визирю привести преступника в божеский вид, а потом доставить к нему. Увидев с айвана злодея, шах не мог разглядеть его лица, и пока его готовили к встрече с повелителем, Надир-шах велел принести портрет, созданный рисовальщиками по его памяти. Визирь отыскал рисунок, а гуламы вместе с сипахсаларом поднялись во дворец, ведя преступника. Как только злодей, выпрямившись, бросил ухмыляющийся взгляд на шаха и его— приближённых, Надир-шах поднял портрет, показывая всем, и спросил самодовольно:

— Ну, уважаемые дженабе-вели, что вы скажете, взглянув на портрет и на этого человека?

— Поразительное сходство! — восхищённо воскликнул сипахсалар, опережая всех. — Только одному Аллаху известно, как вы могли, ваше величество, создать портрет негодяя, не видя его раньше?!

— Я видел его, когда он слезал с дерева, — возразил шах. — И я хорошо запомнил его лицо.

— Ваше величество, но как вы могли по памяти воссоздать копию этого негодяя?! — восхитился визирь.

— Я не брал в руки калама и не дотрагивался до бумаги, — отвечал с тем же самодовольством шах.

— У его величества ум освещён могущественной силой Аллаха! — с претензией на то, что некоторые недооценивают божественное провидение солнца царей, высказался шейх-уль-Ислам.

— Ты, мулла-баши, ближе всех к истине. — Надир-шах посмотрел благосклонно на шейха и сказал, обращаясь ко всем: — Мне не составляет большого труда чужими руками создать портрет любого из вас…

Все мгновенно примолкли, поняв, что портреты создаются не ради забавы, и лучше всего, чтобы они не создавались памятью шаха и руками рисовальщиков. Шах перевёл взгляд на преступника, спросил с царственной вежливостью:

— А что скажешь ты, скотина, глядя на своё изображение: похож ли ты на себя?

Преступник презрительно усмехнулся и ничего не сказал. Шах спросил строже:

— Ты не хочешь отвечать мне?

— Собери своих сановников и придворных, чтобы слышали всё, о чём буду говорить, — неожиданно очень резким и твёрдым голосом заявил пленник.

— Как зовут тебя, ничтожество? — спросил Надир-шах. Произнеся эти слова, он велел открыть двери и пригласить всех стоящих за ними. Зала тотчас наполнилась царедворцами. Выждав, пока все усядутся, шах сказал:

— Триста самых уважаемых людей моего государства перед тобой: скажи мне и им, как зовут тебя и откуда ты родом?

— Родом я из Бухары, а зовут меня Бухар. Дай слово мне, великий шах, что сохранишь мне жизнь, и я расскажу всё, как было.

Зала загудела от ропота вельмож, явно не согласных с Бухаром. У шаха же этот ропот вызвал раздражение.

— Мы клянёмся тебе Аллахом и Кораном, что не умертвим тебя! — пообещал Надир-шах. — Но скажи истину, как ты, жалкий человек, подлая тварь, червь и паутина, дерзнул на установленного свыше соизволением Аллаха государя поднять руку?! Разве ты не знаешь, что Всевышний невидимо хранит царей своею десницею?

Бухар переступил с ноги на ногу, обдумывая ответ, и заговорил, чётко произнося каждое слово:

— Да будет здрав великий государь… Моя жизнь и смерть в твоей власти. Теперь, когда я перед тобой, я осознал, что Аллах невидимо ото всех смертных хранит тебя и милует. Но если бы я знал, что ты, свалившись с коня, притворился мёртвым, я бы тебя прикончил — у меня в запасе много пуль было.

— Позовите сюда палача! — (***) бешенстве. — Эта подлая тварь ос (***) Сановники возмущённо зашумели (***) зала превратилась в базар, и шум (***) не явился палач — наскачи, неся (***)ные иглы и горящие угли. Надир-шах (***) лил меру наказания злодею, и наска (***)

(***) — ну выдран был край страницы!!!!

Подойдя с двумя помощниками к Бухару, палач кивнул, и они схватили его за плечи, чтобы стоял смирно. Сам наскачи взял с подноса две иглы, подержал их на углях, пока они не стали красными, и изящным движением вонзил в глаза Бухара. Юноша закричал, душераздирающе, затем, когда его повели к двери, потерял сознание. Надир-шах самодовольно сказал:

— Я миловал этого негодяя… и я вырву из него всю правду, ибо божественным провидением вижу крупный заговор…

Через несколько дней, когда Бухар пришёл в себя, к нему зашёл визирь: