Азиатский аэролит - [47]

«Премьера» началась легко, своевременно и чудесно. Но вдруг, когда он завел во весь голос «Смеются, плачут соловьи», — вдруг загремел засов, и дверь хижины широко распахнулась.

«Целуй ее», — застряло в горле.

На пороге возник женский силуэт.

— Вы чудесно поете, — сказал силуэт.

Аскольд на миг ошеломленно застыл, после неимоверно обрадовался — голос звучал дружелюбно. Очнулся и торопливо заговорил:

— Да что вы! Это я от скуки. Знаете, посидишь тут еще немного — Шаляпиным станешь. Я не понимаю, зачем меня здесь держат? Такая скука!

— Так, может, выйдете прогуляться? — серьезно предложила женщина.

Аскольд не поверил и насторожился.

— Вы шутите?

— Нет, серьезно. Прошу, — медленно, без всякой усмешки сказала незнакомка и отступила в сторону, освобождая ему путь.

Аскольд в страхе шагнул за порог.

— Прошу, прошу, не бойтесь.

И как только ступил он за порог, начался удивительный сон, где все возможно, где нет ни преград, ни логики, ни последовательности.

Женщина взяла его под руку, повела прочь от хижины в сторону Хушмо, прочь от поля, где суетились люди, чернели пирамидальные вышки (хижина стояла недалеко от причальной мачты, к которой были привязаны дирижабли, так удивившие его своим появлением).

Шел, как под гипнозом. У берега незнакомка остановилась, отпустила его руку, с минуту молча смотрела в лицо, а затем быстро, пугающе заговорила:

— Бегите, спасайте себя, слышите — спасайтесь!

Будто потерял разум, не понимал, стоял неподвижно.

— Спасайте свою жизнь, бегите. Спасетесь — скажете Маричу, что я здесь. Я его жена.

Она торопливо потянулась в карман платья, выхватила черный браунинг.

— Возьмите оружие.

Аскольд загипнотизировано протянул руку, спрятал револьвер в карман. Затем повернулся, сделал шаг вперед. Опять повернулся — увидел строгий тревожный взгляд. Тогда понял, что она не шутит. Чувство опасности охватило его и он, не оглядываясь, бросился бежать.

* * *

Разорванная, грязная одежда висела лохмотьями на истощенном, измученном, бессильном теле гостя.

Серое опухшее лицо, давно не бритое, покрывали страшные язвы. Голова была непокрыта, давно не стриженые волосы спадали выцветшими прядями на лоб. Лишь глаза, ушедшие глубоко в орбиты, блестели из-под нависших бровей чистым, мужественным блеском.

Незнакомец черными израненными пальцами долго копался под лохмотьями на груди и, наконец, вытащил аккуратно завернутый пакет.

Долго дрожащими руками разворачивал его — это были документы. Развернул и молча протянул их Борецкому — начальнику государственного политического управления Н-ского округа.

Тот внимательно прочитал их, поднял голову. Неожиданно выпрямился, даже перегнулся через стол.

— Случилось что?

— Боюсь, что экспедиция погибла, — бессильно сказал незнакомец.

* * *

Начальник подпер левой ладонью лицо, нахмурив черные черные гибкие брови, правой рукой мелким почерком делал записи в блокноте.

— Я начал за ним следить, — обессилено рассказывал гость. — Правда, сперва подсознательно, после того самого случая. Но ничего не замечал такого, что вызвало бы тревогу или подозрения. В ту ночь я совершенно случайно увидел, что он исчез из лодки. Я взял оружие и пошел следом. Стоял туман, и он быстро скрылся из поля зрения. Вдруг я услышал впереди шаги, едва успел прижаться к скале. Мимо прошли уже две фигуры. Впереди шел он, — я узнал его силуэт. Чтобы сразу не выдать себя, я под скалой двинулся в обход к берегу. На берегу не застал ни их, ни лодки. Только кусок каната свисал с корня дерева — они направили лодку в порог.

— А дальше… самому не верится. Я никогда не думал, что у меня хватит сил вырваться из чащобы. Просто повезло.

— Что же, товарищ Марич, по вашему мнению, следует делать? — бросил записывать начальник.

— Немедленно спасать экспедицию.

— Я это знаю, но как?

— Конечно, если бы у вас были самолеты… — неуверенно заметил Марич.

— Самолеты есть. Из N. вызвать можно. Но у нас только в Кежме имеется бензинная база, а дальше… Правда… — начальник задумался. — Правда, оставить на время товарищей в Кежме, организовать базу на Вановаре… Есть…

Начальник поднялся, пошел к двери.

— Я сейчас по прямому проводу потолкую с N., а вы можете ложиться. Ложитесь, ложитесь, чего там, — указал он рукой на диван.

Марич жестом остановил его.

— Постойте, разве в N. есть самолет?

Начальник улыбнулся.

— И не один.

Марич удивленно посмотрел на него.

— Не понимаю.

— Э, я и забыл, вы же ничего не знаете. Вот прошу, посмотрите. — Он вернулся к столу, протянул Маричу свежий номер газеты Особой дальневосточной армии «Тревога».

Марич взглянул на заголовки, чуть не вскрикнул:

— Неужели война?

— Не совсем, но что-то похожее.

* * *

Марич прилег на диван и словно потерял сознание. Это был крепкий, необычный сон.

Проснулся в чистой постели, сначала не понял, где находится. Приподнялся, долго оглядывался. Ненароком взялся за голову, пальцы наткнулись на колючую бритую кожу. Улыбнулся. Понял, что его побрили, выкупали, переодели в чистое белье. С наслаждением растянулся на мягкой постели, снова закрыл глаза.

Когда вторично открыл, увидел перед собой начальника. Тот улыбался.

— А знаете, сколько проспали?