Азбука любви - [27]

— Надо подумать, — ответила я.

Я хотела было рассказать ему что-нибудь, чтобы выглядеть в его глазах смелой и сексуальной, но не слишком пошлой.

Но тут он поведал мне о своей мечте.

Он сказал, что хочет как-нибудь прогуливаться по улице поздно ночью. В некоторых домах еще будет гореть свет, и в одном из окон занавески не будут задернуты. Он сможет заглянуть прямо в комнату. Проходя мимо, он услышит из открытого окна крик «Возьми меня». Внутри, говорит, красивая парочка будет стоя заниматься любовью. Женщина заметит Джона из-за ритмично вздымающегося и опускающегося плеча мужчины, но потом мужчина заметит его тоже. Он вынет из женщины, повернется и чуть отодвинется в сторону. Потом женщина подойдет к окну и жестом пригласит Джона войти в дом. Она даже не поправит задранную юбку. Она будет стоять и смотреть за тем, как Джон открывает парадную дверь, и мужчина тоже. Переступив через порог, Джон начнет расстегиваться.

Тут он умолк. Дышал он прерывисто. Я похлопала его по плечу и сказала, что все нормально, ничего страшного. Он выглядел слегка удивленным, но потом, когда мы занимались любовью, я не двигалась. Просто лежала на спине, как девственница. Проснувшись посреди ночи, я обнаружила себя лежащей в позе эмбриона. В животе что-то неприятно возилось, и сначала я не могла понять. Что это. Потом я вспомнила. Это была ревность.

Влюбиться может каждый. Но желать неизвестную женщину — это совсем другое.

См.: Жи-Точкинс, Какая Зависть? Лесбиянки, Чайкс.

Станции

На нашем месте вы бы тоже были крайне осторожны при людях. Мы с Джоном встречаемся в ближайшем городке, а после я сажусь на поезд, идущий домой. Он всегда провожает меня до станции, и мы прощаемся за руку. Это трудно объяснить, но когда я сажусь в поезд, мне кажется, что от меня исходит божественное сияние. Я прохожу на свое место и чувствую себя какой-нибудь секретаршей, которая мечтает однажды протянуть своему боссу красиво напечатанную стенограмму и прикоснуться к его волосам.

Но потом я сажусь и непременно матюкнусь пару раз, как только представлю себе, как Джон возвращается домой к Кейт.

Однажды в вагон через закрывающиеся двери успела заскочить парочка. Ему лет под пятьдесят, коротко стриженные седые волосы, деловой костюм, боксерское лицо, как у человека, который пусть с трудом, но все же выбился в люди. Она — просто красавица. Чуть за двадцать, нежнейшая кожа и много-много длинных черных кудрей. Сначала они смеясь откинулись назад, чтобы отдышаться после бега, а потом стали целоваться. Чуть погодя я заметила, что его рука поползла по ее колену и дальше. Его дыхание стало прерывистым, глаза затуманились, но, когда на них упялился весь вагон, они отлепились друг от друга. Некоторое время они смотрели в разные окна, но потом опять прижались друг к другу. Она встала, и он за бедра усадил ее к себе на колени. Мы все, кто были в вагоне, заулыбались и переглянулись. Это было как при молниеносной атаке, их страсть носилась по вагону, уничтожая нас всех винтовочными залпами.

Вскоре, однако, они вышли в тамбур, и мы потеряли их из виду. Единственные два предмета, которые свидетельствовали о том, что они не сошли с поезда, были портфель и газета, брошенные на багажной полке над тем местом, где они сидели. Когда поезд подъехал к нужной мне станции, я специально вышла через тамбур, чтобы еще раз их увидеть. Они стояли в межвагонном отсеке, завернувшись в пальто, и двигались так медленно и осторожно, как будто спали и танцевали во сне. Я думала о них всю ночь.

На следующий день на станции, как только Джон собрался пожать мне руку на прощание, я притянула его к себе и поцеловала — как надо.

Я села в поезд в надежде, что весь вагон наблюдал за нами.

См.: Марафоны, Удобные Штучки.

Т

Такие Вот Фамилии

Вчера вечером я по телефону объясняла Джону, что очень важно, какая у тебя фамилия. Я призналась, что мне никогда не нравилась моя собственная. И одна из причин, по которой я хочу выйти замуж, — это поменять ее. Он рассмеялся и сказал, что и он мог бы придумать себе фамилию получше.

В последнее время он вообще перестал говорить со мной серьезно.

Как-то раз он позвонил мне из телефонной будки и сообщил, что он только что прочитал про Оскара Уайльда и про званый ужин, который тот однажды устроил. Пригласил туда множество незнакомых друг с другом людей, и все ломали голову, почему их вообще пригласили, и вдруг в самый разгар ужина Оскар Уайльд встал и вышел из комнаты, и больше в тот вечер не возвращался. Некоторое время спустя незнакомцы разговорились друг с другом, тут-то и выяснилось, что единственное, что их всех объединяло, так это фамилии на «боттом». Лонгботтом, Сайдботтом, Грейботтом[11]. Джону это казалось очень смешным, но я так и не поняла, в чем суть.

Я вспомнила, что у нас в школе дети часто заливали насчет того, что они вызванивают с помощью телефонной книги людей со смешными фамилиями. Чувствую, Джон тоже занимался в школе чем-то подобным. И пока говорил со мной, наверняка тоже рылся в телефонном справочнике, выискивая смешные фамилии.

Сама я, правда, тоже долго упражнялась, отрабатывая новую подпись. Верити Хатченсон. У меня такое, знаете, ощущение, что если я напишу ее много раз подряд, то именно этим все и кончится. Теперь я еще и подчеркиваю подпись. От этого она выглядит солиднее.