Азъ-Есмь - [5]

им Медведев, как своим характером, так и своей природой добился знакового результата. Ему не пришлось, подобно Путину пыжиться, чтобы быть вровень в зарубежными стереотипами. Очаровательная правовая образованность, самодовольно-трогательная раскованность, ритуально-благопристойная открытость миру и способность выдавать на гора «всякую всячину», прикрывающую капустническую банальность мысли, – все это явило отображение кланово-финансовых запросов новой Железной пяты и

собственной «правильной» родословной. «Небожительство Медведева и его переизбрание на очередной президентский срок – это неизбежность?» – спросил интервьюер у патриарха чиновно-либерального истеблишмента и марксиста-ригориста Е.М. Примакова. И получил ответ: «Если не случится Медведев, то на его месте по воле обстоятельств окажется кто-то другой – Кириенко, Володин, Белых, Починок, даже Прохоров, – любой, кто опирается столько же на собственный позвоночник, сколько и на подвижный экзоскелет. И мы тут же увидим в них массу достоинств, которые сейчас воспринимаем как курьез». Созданный Путиным тандем – испуганно-судорожная дань глобальному капиталу и Всемогущему Израэлиту,

исконно враждебных любому русскому подъему. И потому все более и более разогреваемые страсти по «одному из двух» – назойливая ставка на чересполосицу, на галлюцинирующую бижутерию, на такую глубину падения, которую надо скорее назвать спасительной. Разумеется, не в упрощенно-буквальном смысле, а остраненно-оп

тимальном и отчаянном. Ведь осознание личной судьбы в вульгарно-суетной какофонии дня сего неотрывно от самосозидания. Это, кстати, чутко уловил Достоевский, переживший ожидание казни и оставивший нам такое руководящее наставление: «Бытие только тогда и есть, когда ему грозит небытие. Бытие только тогда и начинает быть, когда ему грозит небытие…»

Что же до Путина, то после оглушительно-упреждающей отмены медведевского визита (январь, 2011) израильской дип-службой по причине затянувшейся «неопределенности в отношении будущего президентства», – вот финал бенедиктовского прорицания: «Переход», сквозь время развоплощающий неразумные надежды и олицетворяющий омерзительно-бомбардирующую стороннюю волю:

«В сей час его душа разоблачась,

Извне глядит на это облаченье,

Чтоб в зеркале своем в последний раз

Последних дум проверить выраженье.

Но тленье ждет добычи, и – летит

Заблудшая, и – бросив бренно дело,

Она родным стихиям говорит:

Голодные! Возьмите ваше тело…»

10 февраля 2011г.

Еврей-сталинист, или Не ищите нас среди мертвых…

Петр Павленко, сделавший тему «врастания в русского человека» центральной, умирал счастливым. Над статьей «Бунтарь, труженик, искатель», посвященной Горькому, он работал в последние часы своей жизни, 15 июня 1951 года. И перед тем, как «умереть стоя», из горьковского текста в свой собственный перенес слова: «Если враг не сдается, его уничтожают». Газета «Правда» опубликовала статью с этими словами в день похорон Павленко – 18 июня 1951 года. То есть в день пятнадцатилетия со дня смерти Великого Буревестника и «верного помощника Ленина-Сталина».

В 1948 году в журнале «Знамя» (№11) увидела свет киноповесть Петра Павленко «Падение Берлина». Главными героями в ней выступили Иосиф Виссарионович Сталин и сталевар Алексей Иванов, кровно подчеркнувшие нерушимое единство вождя и народа. Кровно – значит, естественно, органично, ибо именно Сталин, сделавший ставку на Русский Народ, обострил, углубил и расширил у Павленко чувство великорусского самосознания. И стал для него источником Русского Света. В дневниковой записи от 23 февраля 1943 года под заголовком «Россия, милая сердцу Россия» читаем: «Когда меня одолевает страх смерти, одна Ты встаешь перед глазами… Исполненная высокого и гордого достоинства, – Россия Грозного, Петра, сражающегося Сталинграда. Есть на флоте сигналы. Один означает – бой, другой – гибну. Третий – жду помощи. Так и ты, моя Россия, – сигнал на все случаи жизни… Вот и сейчас, на заре, Ты еще не отпета. Ты лежишь не отмщенной. Ты поругана. Но это – пока. Ты обернешься дорогой славы. География родины обязательно вернется в свои атласы»…

В письме Всеволоду Вишневскому от 10.12.1947 года Петр Павленко назвал себя «самым счастливым евреем», которому «тонковатый хребет» не помешал стать членом Крымского Обкома, депутатом Ялтинского ГорСовета, членом Ялтинского ГорКома, почетным членом колхоза имени Сталина. А в послевоенном литературном кругу – создателем романа-феерии «Счастье». Творения с положительным героем по имени Воропаев, который сумел сделать себя «человеком для всех» только после того, как накрепко «прилепил свою судьбу» к судьбе «жилистого русского простолюдья».

У Петра Павленко долгое время был псевдоним Суфи, которым он подписывал статьи, фельетоны и рассказы, публиковавшиеся в одесских «Известиях». Герой одного из них – «Стихи на песке» – поэт Зати советует своим ученикам писать, что «придет на ум», и до тех пор, пока «бессвязные мысли не превратятся в мудрость».

Можно было бы задаться целью, каким именно образом мудрость в дальнейших творческих исканиях Петра Павленко одерживала верх, но он сам в «Замечательной школе» прояснил это. Захваченный фадеевским Левинсоном и «Комиссарами» Лебединского, Павленко в поисках кипучего прототипа перевел свой взор на Якова Михайловича Свердлова и оказался в плену сталинской характеристики: «Организатор до мозга костей… Жизнь делала с ним то, что он с нею делал… Умирая, хорошо осознавал, что смерть могла бы быть и более тяжелой…»