Аз есмь царь. История самозванства в России - [81]

Аргументация. Ставить вопрос о присутствии прошлого в настоящем не есть произвол или каприз историка. Это занятие, подсказанное действиями участников тех событий, которые реанимировали далекое прошлое. В качестве примера я процитирую текст, в котором многие аспекты прошлого связываются с современностью: «Граждане! А кто у нас были цари в последние полтораста лет? Братья ли наши по крови? Русские ли? Нет, цари наши были иноземцы, голштинцы германцы <…> станем ли мы выбирать себе царя? Боже упаси нас от этого! Да и кого будем выбирать [на Учредительном собрании]? Выбирать из дома Романовых не приходиться, потому что он не существует уже полтораста лет. Выбирать из царствовавшего дома Голштинского, германского, тоже не приходиться, потому что он иноземцы, а Бог запретил выбирать в царя иноземца. <…> Граждане! Бог отнял русский трон у немецкого дома и отдал всю власть в царстве государственной Думе. Так станем жить без царя-человека, с одним царем-богом». Автор этой брошюры, священник, обращаясь к выборщикам Учредительного собрания, делает из династического события XVIII века, смерти Петра II, доказательный аргумент для 1917 года. Реанимация этого прошлого была возможна потому, что промежуток между двумя датами не был пустым пространством. Он был дополнен постоянным повторением этого аргумента – прекращения русской линии дома Романовых – для того, чтобы обвинить последующих монархов в самозванстве. Благодаря этому временному наслоению связь между самодержавным прошлым и революционным настоящим включала в себя и основную идею прежней презентации власти: ее религиозную узаконенность. Но связь еще не есть континуитет: в своей брошюре священник обезличил власть, поставленную Богом, чтобы показать, что настало время народного представительства.

Другая известная брошюра, получившая большое распространение в 1913 году, была переиздана Московским советом рабочих депутатов в промежутке между мартом и серединой апреля 1917 года и предназначена для солдат. Она тоже свидетельствует об использовании династического аргумента для обличения самозванства Романовых начиная с XVIII века. Написанная Степаном Блекловым (1860–1913), земским статистом и одним из идеологов Всероссийского крестьянского союза, она имела красноречивый заголовок «Дом Самозвановых». Вот некоторые строки из нее: «Иностранцы считают, что иностранная фамилия Готторп у нашего царского дома – родовая, настоящая. Романовы же – самозванная. <…> [Наши цари] не русские, а немцы. <…> Были у нас когда-то цари самозванцы, всходили на русский престол под чужими именами. Самозванны и все члены теперешней царской семьи. Уж если дать им какую русскую фамилию, то самая подходящая – Самозвановы. <…> Да! И беда не в том, что наши Самозвановы немцы. И при русских царях, при настоящих Романовых, русскому народу приходилось много страдать. <…> Беда и вред в самой царской власти». Заслуживает внимания и то, что Московский совет рабочих депутатов, обращаясь к солдатам, соединяет старое обвинение в самозванстве (немецкое происхождение царя), актуальное в разгар войны с немцами, с новой политической концепцией ненужности царской власти как таковой.

ЛОЖНЫЕ ЦАРИ И ЦАРЕВИЧИ ВО ВРЕМЕНА СОВЕТСКОГО СОЮЗА И НЫНЕ

Мы, Алексей II, Божьей милостью Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, великий князь Финляндский, и прочая и прочая, <…> всем моим подданным <…> беритесь за оружие.

Манифест, подписанный лже-Алексеем в 1930 году

Подобно мрачной «цикличности прогресса», как говорил философ Джамбатиста Вико (1668–1744), конец последнего императора и его семьи в XX веке перекликается с началом Романовых. Смута началась с убийства маленького Дмитрия, и спокойствие вернулось с избранием на престол Михаила, первого Романова, который по благословению патриарха приказал повесить четырехлетнего ребенка, сына Марины, супруги Лжедмитрия I, чтобы таким образом избавиться от потенциального конкурента и символа для возможного оспаривания его прав на трон. По тем же причинам судьбу Дмитрия и сына Марины разделил Алексей, наследник последнего Романова, убитый большевиками для того, чтобы не осталось ни одного «законного претендента» на возможную реставрацию. Совершенная тайно, без суда и следствия, казнь Николая II и его семьи продолжила традицию мистических исчезновений членов императорской семьи. 19 июля 1918 года «Известия» опубликовали официальное сообщение о том, что Николай II расстрелян. Никакой информации о судьбе его семьи не давалось. Трупы были захоронены в месте, расположение которого держалось в тайне. Большевики как будто хотели посеять сомнение относительно судьбы царя и его близких и сделать правдоподобной версию о том, что Николай или кто-то из членов его семьи был спасен в последний момент, способствуя тем самым нашествию самозванцев. Толки в пользу царя, также как и ложные Николай II и члены императорской семьи, не заставили себя ждать. Оставляю в стороне всех Алексеев, Анастасий (как, например, Анну Андерсон) и других «детей Романовых», появившихся вне СССР.

Слухи о бегстве некоторых членов царской семьи, уехавших за границу или скрывшихся в массе населения, принадлежали к тому же типу, что и те, которые в прежние времена появились после смерти маленького Дмитрия. Согласно слухам, Николай II должен был вернуться в Россию во главе войска. Исчезнувшие свободы, беззаконные репрессии, позднее – коллективизация и налоговый гнет были наряду с другими факторами причиной недовольства, которое в деревне находило выражение в ностальгии по царизму. Она частично вытесняла антицаристские по преимуществу чувства, сконцентрированные на персоне Николая II, царя, которого при жизни особенно ненавидели. Наиболее активной в поисках кандидатов на роль самозванцев была религиозная среда. В 1919 году были арестованы Путято, Заблицкий и Абрамова, которые отправили адмиралу Колчаку телеграмму за подписью «Алексей». В том же 1919 году в Пензенской губернии прошел слух, что «Бог спас своих помазанников от большевиков-антихристов. Наследник Алексей в скором времени будет царем». «Царская семья» пряталась в этом регионе. Ее составляли В. Краснопольская, ложная Ольга Романова, дочь столичного адвоката, санитарка во время войны, монархистка и «кокаиноманка» (новый момент в ряду обвинений, соответствовавший эпохе); Александр Пруфинов, 12 лет, ложный Алексей; Клавдия Поликарпова, 47 лет, ложная императрица; Пелагея Климова, 23 лет, ложная дочь царя. По версии чекистов, их использовали монархические организации. В 1925 году в Ставрополе распространялись листовки о «божественном явлении» – отметим языковой континуитет, – и деревни этого края пришли в движение. Монахи, монахини и посланцы крестьянских общин окрестных деревень ездили к «царевичу Алексею», чтобы вручить ему подарки. В эту историю был замешан и епископ. Увы, самозванец оказался ложным вдвойне: это была девица, принявшая мужское обличье. Ефросинья Белова, родом из тверских крестьян, тоже выдавала себя за Алексея. Его «сестрой Татьяной» была бывшая монахиня, отзывавшаяся на фамилию Котова, ее отцом был бывший генерал-лейтенант императорской армии, достигший к тому времени 80-летнего возраста. «Императорская семья» обитала у бывшей монахини. В 1926 году в одном многотиражном издании говорилось, что в Уфе некая гражданка выдавала себя за великую княжну Татьяну Николаевну: «Здесь и там появляются различные Татьяны, Ольги. Они особенно многочисленны в Сибири. Некоторые из них открыто взимают дань, другие предпочитают обращаться к отдельным лицам или семьям. Нет недостатка в добровольцах, желающих иметь честь стать супругом бывшей „великой княгини“». Отмечается, что в 1920‐е годы среди самозванцев и в общинах, которые им помогали, преобладали, а иногда и главенствовали женщины. Старинный прием доказательства подлинности – знаки на теле – вновь был явлен миру, в 1927 и 1937 году в деле ложной княжны Марии Романовой. Расправа была безжалостной: «княжну» и других самозванцев расстреляли. В январе 1925 года группа женщин, тесно связанных с Церковью, провозгласила царевичем Алексеем молодого человека двадцати одного года по имени Алексей Иванович Шипов. Это был комсомолец, которого свидетели характеризовали как веселого, щедрого и трудолюбивого юношу. Судя по показаниям источников, он был человеком простодушным, легко поддающимся манипулированию. Он оказал некоторое сопротивление и вообще был не столько активным самозванцем, сколько жертвой слухов, порожденных его истой религиозностью. Он входил в группу из четырех самозванцев, включая и лже Николая II. Все они находились под влиянием «великой княжны Марии Николаевны Романовой», молодой женщины двадцати шести лет. Их деятельность никогда не выходила за рамки узкого круга верующих. Отмечают их присутствие в местах, весьма отдаленных друг от друга, таких как Смоленск, Тверь, Свердловск и Алтай, но эти поездки на поиски приверженцев свидетельствуют не столько о силе самозванцев, сколько об их слабости и отсутствии укоренения в местной почве. В 1927 году они вместе с несколькими сообщниками были арестованы. Все четыре самозванца, а также одна мать-настоятельница, один священник и один послушник были расстреляны.