Айсолтан из страны белого золота - [38]

Аннак думает:

"А ведь, пожалуй, расскажет сейчас, как я на нее кричал".

Но Айсолтан говорит:

— Товарищ секретарь, вы это и в шутку не говорите. Пусть бы во всех колхозах такие председатели были, как наш.

— Да? Может быть, ты и права. Кажется, и в самом деле председатель "Гёрельде" неплохой… Ну, до свидания, Айсолтан. На той позовешь? Приеду, поздравлю.

"Какой же длинный язык у председателя! — думает Айсолтан. — Уж успел про наш с Бегенчем той наболтать!"

— Какой той, товарищ секретарь? — притворно удивляется сна.

— Да ты, я вижу, прижимиста! Тысячи с урожая зарабатываешь, а на той позвать не хочешь.

— Да нет, я не поняла, товарищ секретарь… Той урожаю непременно сделаем и вас пригласим.

"Какое веселое слово "той"! — думает Айсолтан. — Уж мы с Бегенчем такой той устроим! Наславу! На весь колхоз. А когда? Когда план хлопка выполним. Или, может быть, на годовщину Октябрьской революции. Или на юбилей нашей республики. Да как Бегенч захочет. Скорее бы только он приезжал! Как досадно, что его нет сейчас здесь, с нами, на сборе хлопка! Как обидно лишать себя такого счастья!"

Конечно, Айсолтан понимает, что колодец вещь нужная, но ей от души жаль Бегенча, которому не пришлось участвовать в сборе хлопка. Что ни говори, Бегенч молодец. Золотой парень! Не всякий бы согласился расстаться и с хлопком и с любимой девушкой, чтобы в сухих песках, в зной и в непогоду, под открытым небом, работать от зари — рыть для колхозных отар колодец.

Солнце поднялось уже высоко, и над хлопчатником разносятся веселые возгласы буфетчика:

— Товарищи колхозники! Приехал буфет на ишаке. К буфету, к буфету! Кому чурек? Кому чай? Кому кислое молоко? Кому коурму? Цена за все — одно спасибо. И вам от нас с ишаком будет спасибо, только облегчите груз! Облегчите груз!

Через хлопчатник нельзя проехать ни на машине, ни на арбе, вот почему буфетчик развозит завтрак колхозникам на ишаке.

Нязикджемал, пережевывая что-то беззубым ртом, садится рядом с Нурсолтан. Украдкой поглядывая на Айсолтан, которая сидит неподалеку, Нязикджемал, как видно, хочет о чем-то потолковать с Нурсолтан. Уперев острый локоть в колено и держа сухими пальцами за донышко пиалу, она наливает в нее из термоса горячий чай и, придвинувшись поближе к Нурсолтан, уже открывает рот, но, почему-то передумав, только ожесточенно дует на чай. Отхлебнув чаю из пиалы и собравшись немного с духом, Нязикджемал слегка толкает Нурсолтан в колено.

— Нурсолтан, а Нурсолтан, знаешь, как говорится: хорошая цель — половина богатства, верно, а?

Вопрос несколько неожиданный, и Нурсолтан молчит, не зная, что на него ответить.

— Вот как управимся с урожаем, думаю завести себе сноху. Что ты скажешь?

— Что ж, дело хорошее, — одобрительно отзывается Нурсолтан.

— Да. Девушек у нас много. Но вот угодить мне трудно. Ты меня знаешь, я, как чайник с кривым носиком: сижу в золе, а мысли на горе. Такой у меня нрав. На какую девушку ни погляжу — не нравится мне. Одна длинная, как жердь, другая толстая, как бочка. Одна ходит, как курица, ногами семенит, другая смеется так, что слушать противно. У одной мать мне не по нутру, другая всем бы подошла да неказиста. Есть вот только одна девушка во всем селе… А, к слову, что ты скажешь, Нурсолтан, о моем Сазаке?

— Что ж, Сазак — хороший парень.

— Хороший, хороший, всем хорош мой Сазак.

Вот только шапка у него свалилась, одну жену уже схоронил…

— Это, Нязикджемал, голубушка, в старину зазорным считалось. А теперь девушки внимания не обращают, вдовец или холост. С таким сынком, как твой Сазак, ты к любой посвататься можешь.

— Ай спасибо, Нурсолтан! Твое слово для меня большая опора. Давно уж я приглядела для Сазака одну девушку, да все со дня на день откладываю и откладываю…

— Ну и зря! Хорошее дело зачем откладывать?

— Верно, верно, голубушка, золотые твои слова! Нязикджемал пододвигается совсем вплотную к Нурсолтан, снизу вверх заглядывает ей в глаза, говорит льстивым, вкрадчивым голосом:

— Овладела ты моим сердцем, Нурсолтан. Пусть твои руки-ноги, уши-глаза не знают болезни…

— Спасибо на добром слове, Нязикджемал.

Теперь Нязикджемал пододвигается к Айсолтан, которая давно уже с любопытством прислушивается к их разговору:

— Айсолтан-джан, а тебе как нравится мой Сазак?

Айсолтан, приподняв двумя руками пиалу, заслоняет улыбающееся лицо, говорит:

— Я о твоем сыне, Нязикджемал-эдже, очень хорошие слова слышала от Бегенча.

— От Бегенча? — спрашивает Нязикджемал и тревожно моргает красными веками. — А Бегенч тут при чем?

— Бегенч — секретарь комсомольской организации. Кого ж мне еще слушать, как не его! Раз он говорит, что Сазак примерный парень, я ему верю.

— Так, так. — Нязикджемал опять поворачивается к Нурсолтан. — Мы с тобой старые соседки, Нурсолтан. А уж как я тебя почитаю, как люблю, ты сама знаешь. Да что толковать! Кто в селе не почитает Нурсолтан? Ну, и тебе на меня обижаться не приходится…

— Я тебя, Нязикджемал, считаю как за свою родню, — отвечает Нурсолтан.

— Так давай, Нурсолтан, мы с тобой совсем породнимся. Отдай Айсолтан за моего Сазака. Я ей служить-угождать буду, пока не помру.

Такого оборота беседы Нурсолтан в своем простосердечии никак не ожидала. Она говорит неуверенно: