Айседора Дункан. Модерн на босу ногу - [30]
Точно в бреду, Айседора села в экипаж, рядом с ней расположился тяжелый Роден. Всю дорогу девушка говорила о танце, пытаясь увлечь своего спутника описаниями греческих мистерий и с удивлением понимая, что мастер не слышит и не воспринимает ее вдохновенного рассказа. Коляска двигалась на удивление быстро, управляемая лучшим колесничим, может быть, даже самим Гелиосом. Айседора видела мелькающие дома, магазинчики, лавочки зеленщиков, все казалось знакомым и одновременно с тем представлялось будто бы во сне.
Она даже не сразу поняла, что они прибыли, и экипаж остановился у знакомого парадного. Краснея и бледнея, теряя почву под ногами и чуть ли не повиснув на твердой, точно камень, уверенной руке Родена, нежная Айседора поднималась по крутой лестнице, не чувствуя ступеней.
И вот они уже в ее салоне, который сегодня кажется ей незнакомым домом. Айседора тяжело дышит, как пробежавшая большое расстояние ездовая лошадь. А может, так и было, может, Пан превратил ее в кобылку и пронесся на ее спине по улицам Парижа? Почему бы и нет? Появился же во Франции Пан, и Гелиос со своей колесницей, а она… ее все время называли Афродитой… не случайно все это. Столько говорить о перевоплощении душ, чтобы встретиться вот так.
Наконец, она собирается с мыслями, отряхивает дурман, прогоняет наваждение, в доме сам месье Роден, а она дура дурой! Айседора предлагает гостю чего-нибудь выпить, дома оставалась бутылочка шампанского, с прошлых гостей осталась, так почему бы и нет. можно сварить кофе. Но нетерпеливый Роден не желает ничего. кроме, разумеется. танца. В порыве страсти он пытается сорвать с Айседоры мешающее ей платье, дабы она могла, наконец, облачиться в более подходящую Афродите тунику. Девушка выбегает в соседнюю комнату, где сдирает с себя зеленоватую «лягушачью шкурку», после чего протирает подмышки стоящей тут же розовой водой. все-таки жаркий Роден, точно хорошо натопленный камин или целая кузница Гефеста, и, облачившись в тунику, она выходит к мэтру с поднятыми на греческий манер волосами, босоногая Афродита, вот сейчас Пан откупорит бутылку шампанского, ударит волна розовой пены. Ах!
– Пустите же меня, месье Роден, я не могу танцевать, когда меня целуют?! Не обнимайте так крепко. Я еще не изложила вам теорию моего нового танца, я.
Крепкие руки Родена мнут ее тело, властно, требовательно, как до этого мяли глину, при этом от него валит жар, даже стекла в ателье запотели, душно, тяжело, МАМА! Каким-то невозможным вывертом Айседора выкручивается из объятий своего кумира и, схватив первое, что попало под руку – старую мамину шаль, накидывает ее себе на плечи, после чего бежит в соседнюю комнату и натягивает поверх всего давешнее платье…
Ничего не понимающий Роден откланивается.
Придя в себя и вволю наплакавшись и напричитавшись, Айседора еще долго бранила себя за то, что не отдалась мастеру. Вот бы воспоминание на всю жизнь осталось! А так… одно сплошное недоразумение! «Как часто я впоследствии жалела, что мои детские заблуждения помешали мне отдать детство самому великому богу Пану, могучему Родэну. Безусловно, и Искусство, и вся Жизнь обогатились бы от этого!» – пишет в своих воспоминаниях Айседора Дункан.
Бедная, бедная Айседора. Все чаще, в своих одиноких прогулках по Парижу, она вспоминала японский театр и черноволосую Офелию – Сада-Якко. Где хорошо знакомая пьеса Шекспира словно выворачивалась наизнанку, какие-то детали укрупнялись, какие-то уменьшались и оттого делались колкими, точно булавки? Афиши говорят, что театр Каваками Отодзиро ездит по Франции с «Ромео и Джульеттой», божественная Сада-Якко, без сомнения играет, Джульетту. Айседора попыталась представить себе японского Ромео, несколько дней назад она ходила на выставку японской миниатюры, устроенную в Лувре, и имела представление, как может выглядеть знатный юноша, но отчего-то вместо красивого японца ей представился черноволосый, загорелый цыган. С карими глазами и волосами черными и одновременно золотыми. Да, так и никак иначе должен выглядеть ее Ромео. Почему ее? Неужели она хочет сыграть Джульетту? А почему нет? Не сыграть, а прожить.
Она закрыла глаза и представила себе Ромео, своего Ромео – не очкастого Андрэ и не милого Шарля, какая глупость вообще была думать об этих людях. Ее Ромео не отказался бы от обладания любимой женщиной и сделал бы ее счастливой.
Бедная, бедная Айседора. Пройдет совсем немного времени, и ты встретишь своего Ромео, и он будет цыган и актер. Он будет играть юного Монтекки, а ты сидеть в ложе бельэтажа, как та самая Джульетта, смотря в его блестящие потрясающе красивые глаза, слушая шекспировские строки и мечтая броситься в гримерку, чтобы зарыться лицом в черные с рыжим отливом волосы и рассказать, как она едва не умерла во время второго действия, дожидаясь, когда же можно будет, наконец, обнять его.
Не хмурься, не печалься и даже не пытайся найти его в Париже, твой Ромео не здесь, и он не прискачет к тебе на белом коне, а ты, именно ты появишься в его жизни, вольготно устроившись в карете, запряженной белыми лошадями, вся в ослепительно белых цветах, словно юная богиня. За твоей каретой будут идти люди, крича: «Вива Айседора!», а он… а впрочем, не будем забегать вперед, тем более что до означенных событий осталось совсем чуть-чуть. Так подождем.
Книга намеренно задумана как инструмент: Юлия Андреева и Ксения Туркова подобрали типичные ошибки в речи, письменной и устной, объяснили их простым языком и упаковали в понятную для читателя форму – с помощью мнемонических стихотворений и почти 120 забавных и запоминающихся иллюстраций любой научится отличать «вообще» от «в общем», «одеть» от «надеть» и даже «вследствие» от «впоследствии».Вам кажется, что русский язык – это скучно и бессмысленно? Не удивительно, ведь красная ручка и диктант – это все, что большая часть из нас помнит еще со школьных времен.А вместе с тем мы пишем и пишем – по работе, по делу, без дела.
Быть женщиной в Средние века значило выйти замуж в 12–18 лет и родить с десяток детей, из которых выживут лишь двое-трое. Зачать, родить, пеленать, стирать, стряпать, опять зачать, опять родить, опять пеленать… И так примерно до 40 лет. Женщины побогаче могли передать часть дел служанкам, а себе оставить только беременность, роды и вышивание. Тогда они могли рассчитывать – по редким светским праздникам – на турнир и пару лестных песен от заезжего поэта. В конечном счете мир женщины ограничивался несколькими комнатами, кухней, рынком, церковью и колодцем.
«Царь Антихрист воздвигает город на непотребном месте, и город сей погибнет через триста лет и три года – за три дня». Исполнится ли страшное предсказание? От кого зависит, жить Питеру или умереть? Выстоит ли город в новых испытаниях или исчезнет, словно его никогда и не было?
Эта эффектная, лицом и статью похожая на Софи Лорен актриса с «несоветской» манерой держать себя на сцене и на экране, начинала свой жизненный путь (как ей самой казалось) дурнушкой, которую отличала от сверстников и подруг всепоглощающая мечта – во что бы то ни стало стать настоящей актрисой и уверенность, что мечта эта непременно сбудется.Любовь Полищук выдержала все испытания, выпавшие на ее долю, добилась своего, стала актрисой. Она любила и была любимой, она была создана для великих ролей и была достойна большого женского счастья, но судьба распорядилась иначе…Вы узнаете интересные детали о судьбе актрисы, о ее детстве и юности, о первой любви и сложных взаимоотношениях с мужем, дочерью и сыном.
О целебных свойствах растительных масел можно говорить до бесконечности: масла лечат, кормят, поднимают на ноги, дают силы, возвращая здоровье и молодость.С глубокой древности растительные масла сопровождали жизнедеятельность человека, мы идем с ними рука об руку, знаем и любим их. Приятно, когда в жизни все идет как по маслу, и плохо, когда этого волшебного снадобья нет под рукой.Прочитав эту книгу, вы узнаете, как можно приготовить масляные настойки, мази, как сделать ингаляции, наложить компресс, сделать в домашних условиях хорошее лекарство или крем своей мечты.
Франция ХII-го века – славная эпоха рыцарских турниров, крестовых походов и трубадуров, эпоха, когда доблесть и честь ценятся превыше всего, а талант трубадура приносит славу и богатство.Пейре Видаль, сын кожевника, по праву рождения не принадлежит к знати, но не уступает в благородстве и достоинствах ни королям, ни принцам, ни рыцарям. Отвага и доблесть открывают ему дорогу ко двору Ричарда Львиное Сердце, помогают покорить сердца множества дам, и в конечном итоге, стать доблестным хранителем легендарной Чаши Грааля.
Талантливый драматург, романист, эссеист и поэт Оскар Уайльд был блестящим собеседником, о чем свидетельствовали многие его современники, и обладал неподражаемым чувством юмора, которое не изменило ему даже в самый тяжелый период жизни, когда он оказался в тюрьме. Мерлин Холланд, внук и биограф Уайльда, воссоздает стиль общения своего гениального деда так убедительно, как если бы побеседовал с ним на самом деле. С предисловием актера, режиссера и писателя Саймона Кэллоу, командора ордена Британской империи.* * * «Жизнь Оскара Уайльда имеет все признаки фейерверка: сначала возбужденное ожидание, затем эффектное шоу, потом оглушительный взрыв, падение — и тишина.
На основе подлинного материала – воспоминаний бывшего узника нацистских концлагерей, а впоследствии крупного американского бизнесмена, нефтяного магната, филантропа и борца с антисемитизмом, хранителя памяти о Холокосте Зигберта Вильцига, диалогов с его родственниками, друзьями, коллегами и конкурентами, отрывков из его выступлений, а также документов из фондов Музея истории Холокоста писатель Джошуа Грин создал портрет сложного человека, для которого ценность жизни была в том, чтобы осуществлять неосуществимые мечты и побеждать непобедимых врагов.
Вячеслав Манучаров – заслуженный артист Российской Федерации, актер театра и кино, педагог, а также неизменный ведущий YouTube-шоу «Эмпатия Манучи». Книга Вячеслава – это его личная и откровенная история о себе, о программе «Эмпатия Манучи» и, конечно же, о ее героях – звездах отечественного кинотеатра и шоу-бизнеса. Книга, где каждый гость снимает маску публичности, открывая подробности своей истории человека, фигура которого стоит за успехом и признанием. В книге также вы найдете историю создания программы, секреты съемок и материалы, не вошедшие в эфир. На страницах вас ждет магия. Магия эмпатии Манучи. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Книга Г. Л. Кирдецова «У ворот Петрограда» освещает события 1919–1920 годов, развернувшиеся на берегах Финского залива в связи с походом генерала Н. Н. Юденича на Петроград, непосредственным участником и наблюдателем которых был ее автор. Основной задачей, которую Кирдецов ставил перед собой, – показать, почему «данная страница из истории Гражданской войны кончилась для противобольшевистского дела столь же печально, как и все то, что было совершено за это время на Юге, в Сибири и на Крайнем Севере».
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.
Большинство книг, статей и документальных фильмов, посвященных панку, рассказывают о его расцвете в 70-х годах – и мало кто рассказывает о его возрождении в 90-х. Иэн Уинвуд впервые подробно описывает изменения в музыкальной культуре того времени, отошедшей от гранжа к тому, что панки первого поколения называют пост-панком, нью-вейвом – вообще чем угодно, только не настоящей панк-музыкой. Под обложкой этой книги собраны свидетельства ключевых участников этого движения 90-х: Green Day, The Offspring, NOF X, Rancid, Bad Religion, Social Distortion и других групп.