Айсберг Тауматы - [8]

(Майка расстилает на полу карту-склейку, рассматривает ее, то и дело подносит к глазам лупу.)

Майка (возбужденно). Здесь ничего нет! Негде им жить. Не в болоте же они барахтаются! (Садится по-турецки и через лупу смотрит на Попова.) Гуманоид не может жить в болоте.

Попов. У нас на Земле были племена, которые жили даже на озерах, в свайных постройках...

Майка (вздохнув). Если бы на этих болотах была хоть одна постройка...

Вандерхузе (задумчиво). Чего ради негуманоиды станут возиться с человеческим детенышем? Зачем это им, и что они в этом понимают?

Майка. На Земле известны случаи, когда негуманоиды воспитывали человеческих детей...

Вандерхузе (грустно). Так то на Земле!

Майка. Тем не менее он уцелел и выжил.

Попов. Годовалый ребенок. Ледяная пустыня. Один. Ясно, сам по себе он выжить не смог бы. Какие-нибудь пришельцы-гуманоиды оказались поблизости, выкормили, а потом улетели. Чепуха ведь...

Майка. А может, он не выжил? Может быть, все, что от него осталось, это его плач и голоса родителей?

(Пауза.)

Попов. А как он проходит в корабль? Как он командует моими киберами? Нет, ребята, либо мы встретили в космосе точную - понимаете, точную, идеальную реплику человечества, либо это космический Маугли. Не знаю, что вероятнее.

Майка. И я не знаю.

Вандерхузе. И я.

(Входит Комов, энергичный, веселый.)

Комов. Хлев на палубе. Хватит философствовать. Он приближается. Майя, быстро на пост внешнего обзора!

Майка (умоляюще). Геннадий Юрьевич...

Комов. Не надо, чтобы первая встреча с ним прошла в вашем присутствии. Идите, Майя.

(Расстроенная Майка уходит.)

Яков, если ему понадобятся ваши бакенбарды, как-нибудь соберитесь с силами и позвольте ему подергать вас за них. И пусть он больше спрашивает, как можно больше... А знаете, Яков, к вашим бакенбардам очень пошли бы кисточки на ушах...

Вандерхузе (самодовольно ухмыльнувшись, согнутым пальцем взбивает свои бакенбарды - сначала левый, а затем правый). Мне баков не жалко. Но...

Комов. По местам, ребята, по местам!

(В рубку проскальзывает Малыш. В кулаке у него пучок листьев. Малыш обводит всех глазами, взгляд его останавливается на Вандерхузе. Капитан с некоторой нервностью взбивает согнутым пальцем свои бакенбарды. Слегка кланяется Малышу.)

Малыш. Феноменально!

(На индикаторе вспыхивает зеленая лампочка. Вандерхузе снова нервно взбивает бакенбарды, искательно улыбается. Лицо Малыша оживает. Целая серия подвижных гримас сменяет друг друга.)

(Комову.) Вот вопрос. Почему мне все интересно? Почему у меня появляются вопросы? Мне от них нехорошо. Как будто мне все время чего-то хочется, а чего - не знаю. Как будто я по льду бегу... Нет слов. Не могу объяснить. Они у меня чешутся.

(Малыш перекатывается из одной позы в другую, перекручивается на заду, мечется. Его голос на фонограмме.)

Я стараюсь спастись,

Убегаю от них,

Я летаю над островом,

Руки как крылья

Раскинув.

Но они, как беда,

Но они, как беда,

Догоняют меня...

Где, скажите, вопросы

Родились?

(Рассыпает на полу листья, что-то по ним "колдует".)

Может быть, их,

Может быть, их,

Выдумал ветер?

Может, они,

Может, они,

Упали со звезд?

Кто же тогда,

Кто же тогда

Прячет ответы?

Так интересно,

Снова вопрос...

(Комову.) Я поразмыслил и понял: все, что идет изнутри, должно делать мне удовольствие. Значит, вопросы идут снаружи. Правильно?

Комов. Я размышляю так: я заснул на берегу океана, когда проснулся, увидел на мокром песке возле меня следы человеческих ног. Я поразмыслил и понял: пока я спал, мимо прошел человек. Откуда я это узнал? Я размышлял: раньше следов не было, теперь следы есть, значит они появились, пока я спал. Это не следы волн, не следы камня, который скатился с горы, это человеческие следы. Значит, мимо меня прошел человек. Пока я спал, мимо меня прошел человек. Так размышляем мы. А как размышляешь ты?

(Малыш молчит. На диагностере вспыхивает рубиновая лампочка. Малыш проворно передвигает листья, отпихивает их ногой.)

Малыш. Это вопрос. По бим-бом-брамселям! (Глядит на Вандерхузе. Тот смущенно покашливает.) Феноменально! Хочу узнать: почему длинные волосы на щеках?

(Пауза.

Рубиновый огонек, горевший до того, гаснет, загорается опять зеленый.)

Комов (смотрит на диагностер). Ответьте ему, Яков.

Вандерхузе. Гм... Как тебе сказать, мой мальчик... (Машинально взбивает бакенбарды.) Это красиво, это мне нравится... По-моему, это объяснение, как ты думаешь?

Малыш. Красиво... Нравится... (Вдруг нежно.) Колокольчик. (Снова прежним голосом.) Нет, ты не объяснил. Но так бывает. Почему только на щеках? Почему нет на носу?

Вандерхузе (наставительно). На носу некрасиво. И в рот попадают, когда ешь...

Малыш. Правильно. Но если на щеках, а если ты идешь через кусты, ты должен цепляться. Я всегда волосами цепляюсь...

Вандерхузе. Гм... Видишь ли, я редко хожу через кусты.

Малыш. Не ходи через кусты, будет больно. Сверчок на печи! (Прыгает на спину Попову, по-обезьяньему ловко вскарабкивается по спине на плечи и также молниеносно скатывается по его груди.) А ты?

Попов (оторопело). Что я?

Малыш. Один раз чуть меня не погубил - зашипел, заревел, ударил меня воздухом. Я бежал до самых сопок. То большое, теплое, с огоньками, делает ровным песок - что это?