Айн Рэнд. Сто голосов - [235]

.

Итак, к этому времени она только начинала поправляться после смерти Фрэнка, произошедшей в ноябре 1979 года, и пока ее ничто еще не интересовало. После кончины Фрэнка прошло полтора года.

Она уже упоминала о том, что Крысиный патруль ей понравился. В нем была заложена симпатичная ей идея дружелюбных врагов. Я пытался с ней спорить: «Это война, и надо стараться первым убить врага, пока он не убил тебя самого. И что вы хотите сказать этими словами — „дружелюбные враги“?» Она не стала особенно возражать, но идея понравилась ей в литературном плане. Она видела в ней нечто от Говена и Лантенака из Девяносто третьего года Виктора Гюго, исполняющих роли отца и сына, находящихся на разных идеологических полюсах, но уважающих друг друга. Такая позиция образует хорошую основу для литературного произведения. Мне кажется, что ей нравился и благой подтекст, лежащий в самой идее дружелюбных врагов.

Вернувшись из Форд Холл Форума, она сказала мне: «Мне показалось, что один из героев Крысиного патруля способен сыграть Франсиско. Это чрезвычайно заинтересовало меня, так как этот персонаж является первым моим любимцем во всей литературе». Так что я также посмотрел очередной выпуск сериала и сказал ей: «Вот это да, теперь я понимаю, что вы имели в виду. Этот парень насквозь пропитан духом Франсиско». И буквально за месяц интерес в ней превратился в настоящую страсть. Она влюбилась — в кавычках — в этого актера. И если я говорю «влюбилась», то имею в виду именно то, что она буквально втюрилась в него. Она понимала это — понимала, что, словно школьница, влюбилась в кинозвезду. Конечно, никаких глупостей, ничего нереалистичного с ее стороны не могло быть. Просто это был ее герой. Он выглядел как Кирус[383]. Он был немцем. Свое настоящее имя Ганс Гудегаст после сериала Крысиный патруль он изменил на Эрик Бреден. Он разговаривал с легким немецким акцентом, играл немца, от него так и веяло Европой. Примерно в эту пору она сказала: «А я думала, что мне придется ставить Атланта с одним из этих неуклюжих и скучных американцев». Гудегаст был очень аристократичен.

Все, кто знает Эрика Бредена по Молодым и дерзким видят в нем образец романтизма. Но теперешний, нынешний он не имеет ничего общего с тем ослепительным, едким, насмешливым, высокомерным, безусым немецким командиром, которого он сыграл в Крысином патруле. Она и в самом деле решила, что он сыграл ее мужчину, и сказала: «Едва ли можно сыграть эту роль, если ты не имеешь в себе самом ее частицы». Действительно: можно допустить ложную интонацию, можно впасть в противоречие с ролью — теперь это уже я растолковываю ее мысль, но смысл примерно таков: если ты не умеешь чувствовать себя непринужденно, если не умеешь уважать себя самого, если не любишь собственную способность воспринимать мир, то не сумеешь как актер воспроизвести ее. Твоя игра должна быть основана на твоем внутреннем ощущении, хотя бы отчасти.

Так и в пьесе Айн Идеал Кей Гонда, ее героиня, слепленная по образу Греты Гарбо, мечется по окрестностям, пытаясь найти человека, способного воспринять то, что она пытается изобразить, понять присущую ей разновидность героизма. Как следует из романа Атлант расправил плечи, существуют обыкновенные, средние люди, существуют также люди хорошие, но не выдающиеся, такие как Эдди Виллерс, и существуют подлинные герои — страстные, независимые личности, обитающие в иной плоскости бытия. Она не видит в них сверхчеловеков, но эти люди живут напряженно, реализуя способности, много превышающие средний уровень. Жизнь чрезвычайно важна для них. Именно таких людей создавала Айн в своих романах, именно таких хотела она видеть в реальности — как и Кей Гонда.

И она решила, что обнаружила такого человека в Гансе. Не в капитане Дитрихе, которого Ганс сыграл, в самом актере, способном изобразить его. Она полагала, что и он сам должен принадлежать к симпатичной ей разновидности мужчин, даже если его раздирают собственные противоречия и проблемы. Она понимала, что такое предположение рискованно. Она никогда не обманывала себя. Здесь уместно сказать иначе: она надеялась. Умом она понимала: что ж, у него, наверно, были такие-то и такие-то неудачи. Но надежда брала верх: «Надеюсь, я правильно вижу его». И она увлеклась. Жизнь ее сфокусировалась на Гансе. Она сказала, что, когда открыла его для себя, когда связала его и Франсиско, жизнь ее словно бы заново осветило солнце. Да, она восхищалась его игрой в предшествовавшие месяцы, но когда представила его себе в качестве Франсиско, все колесики сцепились и затикали. Тут началось ее увлечение и любовь. Она и только она вернула Айн к жизни после утраты Фрэнка. Айн всегда почитала мужчин как таковых. И когда у нее не стало Фрэнка, на которого можно было смотреть снизу вверх, потребность смотреть на кого-то снизу вверх осталась. Освободившееся место занял Ганс.

Она начала разузнавать, кто он такой. И должно быть, удивилась тому, что он не является мировой знаменитостью, потому что он и в самом деле был великолепным актером. Она обнаружила, что он принимал участие в съемках