Айн Рэнд. Эгоизм для победителей - [26]
Эти спонтанные мероприятия заставили Рэнд пересмотреть своё предубеждение насчёт американского избирателя. До кампании Рэнд с подозрением относилась к американской демократии. Она считала, что государство, вместо того чтобы иметь правительство, состоящее из людей и для людей, должно «существовать на благо высокопоставленных людей»[119]. Это отвращение к низам отражалось ещё в её ранних произведениях. Теперь же она поняла, как сильно её впечатляют вопросы, которые ей задают люди, принадлежащие к рабочему классу, и как откликаются на её защиту капитализма. О своей работе в театрах она говорила: «Они подтверждали моё понимание обычного человека о том, что намного лучше иметь дело с ним, чем с офисом на Мэдисон-авеню и тамошними республиканцами»[120]. Казалось, порицаемые ею безликие низы вместо социальных и интеллектуальных благ администрации Рузвельта осознавали всю её опасность.
Впрочем, большинство вопросов, которые ей задавали, касались войны в Европе. Каждый избиратель хотел знать, будет ли новый кандидат впутывать Соединённые Штаты в войну. Большинство приходило в ужас от мысли о том, что им придётся отправлять своих сыновей за океан, даже несмотря на то что ситуация в Европе быстро ухудшалась. Германия, Италия и Испания стали фашистскими государствами, и единственным оплотом либеральной демократии оставалась Англия. Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль умолял Рузвельта помочь деньгами и материалами. Но руки Рузвельта связывали акты о нейтралитете. Тем не менее он всё больше убеждался в том, что Соединённые Штаты должны сыграть в европейской войне свою роль. Однако имелось множество сдерживающих факторов, противостоявших вмешательству. Ни один из кандидатов не хотел рисковать, отпугивая изоляционистов или таких же влиятельных интернационалистов. Они оба аккуратно лавировали между ними[121].
На передней линии кампании Рэнд пыталась превратно истолковать недвусмысленность Уилки. Сама она сомневалась, что Уилки был честен, когда высказывался против войны, но сделала всё возможное, чтобы убедить избирателей в обратном, ступив на тонкую грань между правдой и ложью. «Было бы гораздо лучше, если бы он отказался оказывать какую-либо помощь союзникам»[122], – позже будет вспоминать она. К концу кампании Уилки заметно стал тяготеть к изоляционистам, заявив, что не будет участвовать в войне и не станет ожидать того же обещания от Рузвельта.
К тому времени интерес Рэнд к Уилки почти иссяк. Больше, чем его двойственность в вопросе войны, её заботила только его позиция по отношению к капитализму. Стартовал он как верный защитник свободы предпринимательства, но затем начал увиливать от использования этого термина в своих выступлениях. «Он говорил о том, как провёл своё детство в Индиане, чтобы показать, что он на самом деле провинциальный американец, вместо того чтобы говорить о реальных проблемах»[123]. Чего она действительно хотела больше всего, так это найти кого-то, кто стал бы выступать в защиту традиционного американского образа жизни в её понимании – отстаивать индивидуализм. Она хотела, чтобы республиканцы критиковали Рузвельта за расширение им правительственных полномочий и требовали объяснений за такой опасный прецедент. Идеи и принципы, к которым взывал Рузвельт, по её мнению, и погубили Россию.
Мало кто из американцев разделял её мнение. Избиратели были вполне довольны Рузвельтом и тем, что беспрецедентно выбрали его президентом на третий срок. Но эта коронация была не совсем такой, какой казалась. Несмотря на все его действия, «Новый курс» не смог победить депрессию, а уровень безработицы по-прежнему составлял около 15 %. Рузвельт пренебрёг важными личностями из обеих партий, а его реформы в течение последних нескольких лет было трудно привести в исполнение. Увеличивавшаяся политическая нестабильность в Европе начала пугать избирателей. Гитлер перепахал Францию, а его подводные лодки стреляли по американским кораблям в международных водах. Как гласила старая поговорка, лошадей на переправе не меняют.
Вслед за поражением Уилки перед Рэнд открылись новые горизонты. Президентская кампания полностью перенаправила её интеллектуальную энергию. Вместо того чтобы возобновить работу над романом, в течение нескольких месяцев после конца её волонтёрства она быстро написала несколько научно-популярных работ и стала позиционировать себя как активистку, а не просто писательницу. С помощью нескольких знакомых Уилки она планировала создать политическую организацию из представителей творческой интеллигенции и преподавателей, которые продолжили бы дело кандидата от Республиканской партии.
Рэнд пробивала себе путь в политику, сторонясь таких известных организаций, как Первый комитет США, подхвативший знамя оппозиции Рузвельту. Основанный осенью 1940 г., Первый комитет был учреждением, воплощавшим среднезападный изоляционизм. Идея о том, что Америке следует избегать вступлений в заграничные альянсы, восходила ещё к посланию Джорджа Вашингтона в первые дни существования республики. После событий Первой мировой войны оно вновь стало актуальным благодаря бурным протестам против финансирования военных действий. Теперь, наблюдая за тем, как на Европу надвигается очередная буря, лидеры Первого комитета и его 850 тыс. членов были убеждены в том, что Соединённым Штатам следует остаться в стороне
