Айла и счастливый финал - [29]

Его шея тут же краснеет.

– Ты что, конечно же нет! – Он не может скрыть смущения.

– Ну уж прямо-таки и нет, – не унимаюсь я.

Шея Джошуа становится пунцовой. Я глубоко вдыхаю его запах, сходя с ума от счастья. Где-то вдалеке все еще шумит, гуляет Париж, но в нашем районе так тихо, что шаги эхом отдаются от стен.

– Ты знаешь моего друга Сент-Клэра? – спрашивает Джош через несколько минут. – Он всего на несколько сантиметров выше тебя. А его девушка Анна выше его.

– Курту нравятся только высокие девушки, – задумчиво подхватываю я. – И может, именно поэтому мне кажется, что парни выбирают тех, к кому не приходится наклоняться, чтобы поцеловать.

Странно признаваться в этом вслух.

– Заметь, у нас поцелуи не вызвали никаких проблем. – В его голосе слышится улыбка, и я улыбаюсь в ответ.

Несколько кварталов Джош проходит молча. К сожалению, сидеть у Джошуа на шее не особо удобно, и, если судить по его затрудненному дыханию, ему тоже приходилось непросто. Однако он, как настоящий мужчина, не только донес меня до общежития, но еще и пронес через пустое лобби, прямо к моей двери.

Я неловко спрыгиваю на пол, и мы морщимся от боли. Но уже через мгновение наши губы находят друг друга. Джош прижимает меня к двери, и тут она распахивается. Мы заваливаемся в комнату.

С кровати на нас удивленно смотрит Курт:

– Тебе обязательно нужно починить эту дверь.

Воскресенье у Джошуа свободный от наказания день, и, как только я просыпаюсь, сразу вижу от него эсэмэску. Как хорошо, что мы не забыли обменяться номерами. Я сжимаю в руке телефон и переворачиваюсь в постели.

– Осторожнее, – бормочет Курт.

– Он пожелал мне доброго утра, – счастливо улыбаюсь я.

– Сейчас ведь день, – ворчит Курт. – Скажи, что он ошибся.

Я тоже желаю Джошуа доброго утра и предлагаю ему отпроситься на следующую субботу, ведь на нее приходится Шаббат[22]. Я немного думаю и добавляю подмигивающий смайлик. Джош в ответ присылает мне кучу восклицательных знаков, за которыми следует: «И ПОЧЕМУ Я ОБ ЭТОМ НЕ ПОДУМАЛ???»

Меня переполняют чувства, и я бросаюсь к Курту с объятиями.

– Я нравлюсь ему! Я нрааааавлюсь ему! – ору я изо всей силы.

– Кто бы сомневался, – тяжело вздыхает Курт, однако расслабляется в моих руках. – Я скучал по этому.

– Я тоже, – улыбаюсь я.

Прошлым вечером мы забили на правила. Нейт ушел на Белую ночь, поэтому Курт ночевал у меня. Я с энтузиазмом принялась рассказывать лучшему другу о каждой детали, каждой секунде нашего свидания. Пока он вконец не устал и не попросил заткнуться.

– Половина твоего носа фиолетовая, – спустя несколько секунд удивленно говорит Курт.

Я вскакиваю с кровати и бросаюсь к зеркалу. Проклятие! Я осторожно прикасаюсь к носу, морщусь от боли и вздыхаю:

– По крайней мере, это доказывает, что я не выдумала вчерашний день, верно?

Но Курта интересует лишь день сегодняшний.

– Мне завтра сдавать сочинение по истории, а тебе нужно подготовиться к тесту по математике. Будем заниматься здесь или в моей комнате? – Он расплывается в улыбке, так как прекрасно знает, что я не буду тусоваться в его комнате.

Там и правда омерзительно. Курта не заставишь убрать в комнате, нормально сложить вещи в рюкзак и привести себя в порядок.

Я внимательно рассматриваю свое отражение:

– Не знаю. Мы с Джошуа не обсуждали, чем будем заниматься сегодня, но мне показалось, что он захочет прогуляться.

Курт слезает с кровати и надевает толстовку.

– Это отстой, – заявляет он.

– Сам ты отстой, – огрызаюсь я.

– Я собираюсь принести тебе завтрак. Поэтому я не отстой, а красавчик, причем такой, что тебе и представить сложно, – совершенно серьезно возражает мне Курт.

Затем он выходит из комнаты, громко хлопнув дверью. Я жду, когда она снова откроется, но в кои-то веки этого не происходит. И в конце концов дожидаюсь, когда Курт пинает ее, чтобы она открылась. Мы смеемся.

– Вернусь минут через десять, – говорит он.

Каждое воскресенье мы покупаем в boulangerie[23] на соседней улице свежие багеты. Я вынимаю из ящика банку с нутеллой, нож и две антикварные чашки, а затем включаю электрический чайник. В каждую чашку высыпаю полную ложку растворимого горького кофе любимой Куртом американской марки, а затем возвращаюсь к зеркалу. Мой нос напоминает маленький баклажан. Даже под толстым слоем тонального крема синяк будет заметен еще как минимум неделю.

К приходу Курта чайник закипает. Все, как всегда, спланировано до минуты. Когда мой лучший друг наливает воду в чашки, в дверь дважды стучат. В моей крови бушует адреналин.

Этот тихий звук действует на меня сильнее, чем литры кофе.

Курт тем временем растерянно смотрит на меня, словно говоря: «Я уже здесь, и кто тогда там?»

– Я мог бы сам войти, – раздается из-за двери веселый голос Джошуа. – Но не стану, потому что это было бы грубо. А еще ты, наверное, одеваешься, и…

– Она одета, – кричит в ответ Курт. – Входи.

Я распахиваю дверь, пока Джош не напридумывал себе ничего лишнего.

– Привет, – здоровается он, а потом повисает неловкая пауза. – Я так понимаю, ты перестала ее подпирать?

Я в буквальном смысле хлопаю себя по лбу:

– Мы забыли! Поверить не могу, что мы забыли!

Курт ногой подталкивает мне учебник по физике, и я засовываю его под дверь.