Айболит из Алабамы. Героические будни сельского ветеринара - [7]

— Скитер, если вы так поступите, я вас никогда не прощу, — ответил я, мысленно представив себе, что сегодняшний кошмар может повториться.

— Почему? Вы же вылечили мою собаку. Я собирался предупредить вас, что у нее слабый желудок и порой с ней случаются… происшествия, особенно если она не нагуляется как следует с утра. У меня просто выскочило из головы. Впрочем, как я вижу, все обошлось благополучно.

— Гм…

Потом Тимми клялся, что в то утро выгулял Сьюзи как положено и что никогда бы не решился так подшутить над своим боссом. Но я слышал, как на следующий день он хохотал, убираясь в виварии. Только очень смешная шутка или чувство глубокого морального удовлетворения могли вызвать такой смех у человека, занимающего должность уборщика в ветеринарной клинике.

Глава 3

Это случилось в самом начале пятницы 27 августа 1965 года, в первом часу ночи, когда мы с Диком приехали домой из Ливингстона совершенно без сил. Там проходил животноводческий аукцион, а мы тридцать часов кряду осматривали коров, делали прививки свиньям, обрабатывали телят и вели бесконечные споры с перегонщиками скота по поводу ветеринарных сертификатов. Начинался сезон продаж, и теперь вплоть до самой зимы меня ожидали такие же бесконечные четверги.

Я понимал, насколько опасно в конце долгого рабочего дня садиться за руль и в кромешной темноте катить сорок пять миль до дома по извилистым дорогам, но выбора у меня не было. Именно за эту работу Департамент сельского хозяйства платил мне жалованье. Поэтому помощь такого крепкого парня, как Дик, в то лето была для меня истинным благословением.

Дик изучал искусствоведение в колледже Алабамского университета, а, поскольку мы с Ян закончили Обурнский университет, считавшийся его основным конкурентом, язвительные шутки на эту тему не прекращались. Помню, как однажды утром я вошел в комнату Тома, служившую Дику спальней, чтобы сообщить ему последние новости о его альма-матер.

— Дик! Проснись! — громко прошептал я.

— В чем дело?

— Только что передали по радио, вчера ночью на университет Алабамы обрушился торнадо.

— О, нет! Что сообщают о разрушениях? — спросил он, садясь в постели.

— Говорят, на восстановление потребуется два миллиона долларов! — объявил я и вышел из комнаты, зажимая руками рот и изо всех сил пытаясь сдержать хохот, чтобы не разбудить детей.

Я понимал, рано или поздно Дик отыграется, но пока что от души наслаждался произведенным эффектом.

Не могу забыть первый визит Дика в парикмахерскую Чэппела — он доставил мне истинное наслаждение. Сначала оба парикмахера, Чэппел и Миатт, приняли его за моего брата — оба мы были высокими, носили очки и комбинезоны с зелеными пятнами, оставленными коровьими экскрементами.

— Вы учитесь в колледже? — поинтересовался Миатт.

— Да, сэр, — ответил Дик.

— И за что собираетесь приняться?

— Сэр? — Дик явно не понимал, что имеет в виду Миатт.

— Он спрашивает, какой предмет у вас считается основным.

— Искусство. Я изучаю искусствоведение, — с гордостью сообщил Дик.

В комнате повисла тишина, которую нарушало лишь пощелкивание ножниц Чэппела и мурлыканье радиоприемника. Посетители, ожидавшие своей очереди на стрижку, отложили журналы и уставились на нас.

— Что он сказал? — переспросил туговатый на ухо Чэппел.

— Сказал, что изучает искусство, — проорал Миатт.

— Искусство? Как писать картины и все такое?

— Ну да. Больше всего мне нравятся модерн и современное искусство, а еще керамика, — пояснил Дик.

Все молчали. Безмолвствовала очередь, никто из присутствующих не проронил ни слова.

— Спросите его, где он учится, — предложил я, просто чтобы что-то сказать.

— И где же? — спросил Миатт.

— В университете штата Алабама, — с гордостью ответил Дик.

Я почувствовал приступ тошноты. Если что-нибудь и раздражает местных жителей, так это когда название их университета произносят с подобным придыханием.

— Ну да, я слышал, у них там первоклассный факультет искусства, — объявил один из посетителей, сидевший справа от меня. — Разве мы против современного искусства?

Остальные одобрительно закивали головами.

— Точно, он котируется наравне с самыми привилегированными колледжами, — заявил парень слева от меня, придвигаясь ближе, чтобы лучше рассмотреть новую «звезду» парикмахерской.

— Вы имеете в виду… — но никто не обратил на меня внимания.

Все глаза были устремлены на моего названного брата, а до остального им не было никакого дела.

— Когда закончите учебу, возвращайтесь к нам в городок, вы сможете устроить здесь студию. Что нам совершенно необходимо, так это побольше искусства, побольше культуры, — заявил Миатт, пристально глядя мне в глаза. — Бьюсь об заклад, мы сможем выделить ему местечко прямо здесь, у задней двери, правда ведь, Чэппел? Люди будут приходить к нам сделать прическу, а заодно и насладиться бархатной живописью Элвиса Пресли.

— Это будет нечто сногсшибательное.

При упоминании «бархатного Элвиса» Дик недоуменно пожал плечами.

— Честно говоря, я не занимаюсь такими вещами, — неуверенно возразил он.

Я знал, что долго обсуждать искусство они не будут, здесь любой разговор рано или поздно скатывался к обсуждению футбола. На сей раз, пожалуй, это случилось рано.