Аввакумов костер - [13]
Снял Мартирий со стены медный, отчеканенный образ Божией Матери со младенцем Иисусом Христом и благословил им Епифания. Знал Мартирий, что великий подвиг предстояло совершить иноку, страшную смерть принять за святую веру...
Глава вторая
1
Но иногда и совсем уже за полночь золотилось слюдяное оконце в келье Арсена. Началась работа над изданием «Следованной псалтири» с молитвословом, и патриарх торопил. Короткого осеннего дня не хватало Арсену.
Так уж получилось, что хотя среди справщиков немало было знатоков языков — чудовский старец Евфимий, к примеру, владел и греческим, и латынью, и ивритом, — но всё равно главная работа лежала на Арсене. Он подбирал древние книги в библиотеке, с которых делались справщиками переводы. Арсену приходилось и сличать их... Мало-помалу втянулся он в нелёгкую работу, и удивительная картина открылась ему.
Ещё будучи в свите Паисия, запомнил Арсен замечания патриарха по поводу русского церковного чина. Все различия Паисий объяснял недостаточно тесными взаимоотношениями Русской Церкви с греческой, ошибками переписчиков, приведшими к порче богослужебных книг...
Арсену тогда замечания Паисия казались обоснованными. Странно было бы ожидать от малообразованных русинов, чтобы, из века в век переписывая книги, сумели они сохранить прежние тексты неиспорченными.
И только сейчас, углубившись в работу, начал понимать Арсен, что Паисий был не вполне прав. Изменение обряда произошло в самой Греции, а не в России. В одиннадцатом веке в Константинополе тоже служили по употребляемому сейчас в России Студийскому уставу. Преподобный Феодосий из Константинополя и привёз устав в Киево-Печерский монастырь. Из Киева устав распространился по всем русским церквям и — Арсен долго не мог поверить в это! — в нерушимой точности сохранился в течение всех веков.
На самом же греческом востоке Студийский устав постепенно сменился уставом Иерусалимским. В двенадцатом веке его приняли на Афоне, а к началу четырнадцатого века — и в самой Византии, а затем и в южнославянской Церкви...
Бедствующая церковь греческого востока, хотя и чтила память преподобного Феодора Студита, но уже позабыла о его уставе.
После этого вставал вопрос, что же считать порчей книг? Если следовать наставлению Никона: «Праведно есть и нам всяку церковных ограждений новизну истребляти...» — следовало бы вернуться к докиприановским[5]служебникам, ещё более увеличивая различие с греческой службой... Этого ли ждал от своих справщиков Никон? Едва ли... Очень уж полюбились Никону разговоры Паисия о единстве Православной Церкви. Значит, правильнее просто заменить Студийский устав Иерусалимским.
— Нет! — раздался голос. — Не то, Арсен!
— Не то?! — от неожиданности Арсен выронил из рук книгу и, подняв глаза, увидел какана. Тот сидел как ни в чём не бывало в его келье, в тёмном от дождя плаще.
— Не то... — повторил какан, поднимая упавшую книгу. — Вспомни о судьбе Максима Грека, Арсен. Сколько томился он в волоколамской темнице? От дыма и смрада, от оков и побоев временами приходя в омертвение? Шесть лет, Арсен! Но Максим был святым, он выдержал. А ты, Арсен, выдержишь ли такое?
— Что же делать, какан? — начиная дрожать от знобящего холода, спросил Арсен. — Какой устав посоветуешь избрать?
Какан, хотя и не видел его лица Арсен, поморщился.
— Что за времена настали? — сказал он. — Какой ты Схария, Арсен? Мелковат против Схарии... О чём ты спрашиваешь меня? Ты понимаешь? Протяни мне руку! Так! Ты помнишь, о чём мы говорили?!
— Помню... — безвольно отозвался Арсен. — Ты мне сказал, что я — не мусульманин.
— Да! А ты хочешь узнать, кто ты?! Спрашивай!
— Хочу... — так же безвольно сказал Арсен. — Кто я?
— Ты — не мусульманин, Арсен! — властно сказал какан. — Ты слышишь меня?
— Слышу, какан... Я — не мусульманин.
— Ты — не католик! Слышишь?
— Я — не католик.
— Ты — не униат и не православный! Слышишь?! — Властный голос бился в уши Арсена, захлёстывая его холодом.
— Кто же я? — выдёргивая свою руку из руки какана, воскликнул он.
— Ты хочешь узнать, кто ты?
— Я ничего не хочу! Я уже покаялся во всём, чему ты учил меня!
— Разве можно, Арсен, покаяться в том, чего ты не знаешь о себе? А ты ведь не знаешь, кто ты!
— Ты же всё равно не скажешь, какан!
— Скажу. Дай опять руку! Смотри в глаза мне! Повторяй за мной, если хочешь узнать, кто ты! Повторяй... Ты — не униат!
— Я — не униат...
— Ты — не православный!
— Я — не православный... Кто же я, какан?
— Ты — Схария, Арсен!
— Кто?!
— Сха-ри-я... Ты — Схария! — Голос какана уже не гудел, а гремел в ушах Арсена. — Отвечай, Арсен, кто ты?! От-ве-чай! Кто ты, Арсен?!
— Схария... — непослушными, занемевшими от стужи губами прошептал Арсен, и сразу легче стало. Не ушёл холод, но словно другим сам Арсен сделался, уже неподвластным холоду.
Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.
Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.
Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.
Новая книга петербургского писателя и исследователя Н.М. Коняева посвящена политическим событиям 1918-го, «самого короткого» для России года. Этот год памятен не только и не столько переходом на григорианскую систему летосчисления. Он остался в отечественной истории как период становления и укрепления большевистской диктатуры, как время превращения «красного террора» в целенаправленную государственную политику. Разгон Учредительного собрания, создание ЧК, поэтапное уничтожение большевиками других партий, включая левые, убийство германского посла Мирбаха, левоэсеровский мятеж, убийство Володарского и Урицкого, злодейское уничтожение Царской Семьи, покушение на Ленина — вот основные эпизоды этой кровавой эпопеи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В юности душа живет, не отдавая никому отчета в своих желаниях и грехах. Что, например, страшного в том, чтобы мальчишке разорить птичье гнездо и украсть птенца? Кажется, что игра не причинит никому вреда, и даже если птенец умрет, все в итоге исправится каким-то волшебным образом.В рассказе известного православного писателя Николая Коняева действительно происходит чудо: бабушка, прозванная «птичьей» за умение разговаривать с пернатыми на их языке, выхаживает птенца, являя детям чудо воскрешения. Коняев на примере жизненной истории показывает возможность чуда в нашем мире.
Написанная как увлекательный, авантюрный киносценарий, это по-видимому одна из первых литературных повестей о лагерях. Два американских инженера-коммуниста едут в 1930-е годы в СССР для работы на совместном предприятии. Друзья воочию убеждаются в том "счастьи", которое сулит человечеству марксизм. Лишь одному из них удаётся выйти из "царства свободы" живым.
Аттила, предводитель гуннов, был великим полководцем. Армия гуннов никогда не имела обременительных обозов, поскольку все необходимое им на войне безжалостные завоеватели возили на лошадях, остальное добывалось в сражениях. Большинство древних историков считает Аттилу жестоким варваром, всю жизнь стремившимся сокрушить христианский мир. Однако умалять или умалчивать его полководческие заслуги никто из них не решается.
This book has been selected by the Japanese Literature Publishing Project (JLPP), which is run by the Japanese Literature Publishing and Promotion Center (J-Lit Center) on behalf of the Agency for Cultural Affairs of JapanПеред Вами первый перевод на европейский язык знаменитой исторической эпопеи Дзиро Осараги «Ронины из Ако».Эта книга, написанная почти сто лет назад по мотивам героического предания о сорока семи ронинах, навсегда завоевала сердца японских читателей и стала популярнейшим народным романом.
Роман Роже Мартена дю Гара "Жан Баруа" вышел в свет в 1913 году. Автор повествует о трагической судьбе юноши-естествоиспытателя, который получил строгое религиозное воспитание. Герой переживает мучительные сомнения, пытаясь примирить веру в бога с данными науки.
Роман «Гвади Бигва» принес его автору Лео Киачели широкую популярность и выдвинул в первые ряды советских прозаиков.Тема романа — преодоление пережитков прошлого, возрождение личности.С юмором и сочувствием к своему непутевому, беспечному герою — пришибленному нищетой и бесправием Гвади Бигве — показывает писатель, как в новых условиях жизни человек обретает достоинство, «выпрямляется», становится полноправным членом общества.Роман написан увлекательно, живо и читается с неослабевающим интересом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В увлекательнейшем историческом романе Владислава Романова рассказывается о жизни Александра Невского (ок. 1220—1263). Имя этого доблестного воина, мудрого военачальника золотыми буквами вписано в мировую историю. В этой книге история жизни Александра Невского окутана мистическим ореолом, и он предстаёт перед читателями не просто как талантливый человек своей эпохи, но и как спаситель православия.
Роман Александра Бородыни «Крепостной шпион» — остросюжетный исторический детектив. Действие переносит читателя в российскую столицу времён правления императора Павла I. Масонская ложа занята поисками эликсира бессмертия для самого государя. Неожиданно на её пути становится некая зловещая фигура — хозяин могучей преступной организации, злодей и растлитель, новгородский помещик Иван Бурса.
Автор книги Борис Алмазов не только талантливый писатель, но и известный деятель казачьего движения , атаман. Поэтому в своем новом романе он особенно колоритно и сочно выписывает детали быта казаков, показывает, какую огромную роль сыграли они в освоении сибирских пространств.
Иван Грозный... Кажется, нет героя в русской истории более известного. Но Ю. Слепухин находит новые слова, интонации, новые факты. И оживает Русь старинная в любви, трагедии, преследованиях, интригах и славе. Исторический роман и психологическая драма верности, долга, чувства.