Аввакумов костер - [114]
И вроде и ладно было придумано, а тюрьма всё равно не построилась. В феврале 1681 года подал новый воевода отписку, что тюрьмы, где сидят Аввакум, Лазарь, Фёдор и Епифаний, все худы и почти развалились. Починить тех тюрем нельзя, а строить новые не с чего...
В ответ указано было Хоненеву, чтобы строил он тюрьму с великим бережением, каб из тюрьмы никто не ушёл, а насчёт средств, указывалось в грамоте, снесся бы Хоненев с Приказом Большой Казны...
Так и не удалось тюрьмы построить хорошей, как покойный Алексей Михайлович собирался.
Но если с тюремным строительством не ладилось дело, то с реформами всё ладно шло. 23 января 1682 года — знаменательный день. В передних сенях царского дворца развели огонь и сожгли все Разрядные книги. Благое дело было сделано. По приговору царя, патриарха и всего Собора покончили на Руси с местничеством. С одной стороны, хорошо было. Путаницы меньше стало. Сколько ведь сил и времени отнимали расчёты, чей род знатнее... Теперь уже не надобно было смотреть на родовитость при назначении на службу, теперь любого проходимца можно было во главе любого дела поставить... Но это — с другой стороны...
Одновременно в эти дни заседал и Церковный Собор. Обсуждал патриарх Иоаким с архиереями, как дальше указания вселенских патриархов в жизнь проводить. Велено было Антиохийским Макарием по греческому образцу всю Россию разделить на митрополии, в подчинении которых находились бы мелкие епархии. Но тут уже не об обрядах церковных разговор, не о том, сколькими пальцами креститься, тут о власти говоря. И хотя настаивал царь с боярами, чтобы приняли предложение Антиохийского патриарха, но упёрлись архиереи. И так много чего вселенскими учителями переделано...
Ничего не добился царь Фёдор на этот раз от Собора.
— А с раскольниками как поступить теперь? — спросил великий государь.
— По государеву усмотрению... — благодушно ответили архиереи.
Вот она, доля царёва, русская! Ничего по полной своей воле совершить не дадут, а грехи все на себя бери...
Лучше бы тюрьму новую пустозерским сидельцам построить, пускай бы сидели уж, пока Господь не приберёт, раз батюшка туда посадил. Да вот, отвечают, что средствов нет тюрьму новую строить... что же делать тогда?
— По государеву усмотрению поступать...
8
«По благословению отца моего старца Епифания писано моею рукою грешною, протопопа Аввакума, и аще что речено просто, и вы, Господа ради, чтущии и слышащий, не позазрите просторечию нашему, понеже люблю свой русский природный язык, виршами философскими не обык речи красить, понеже не словес красных Бог слушает, но дел наших хощет. И Павел пишет: аще языки человеческими глаголю и ангельскими, любви же не имам — ничто ж есмь.
Вот что можно рассуждать: ни латинским языком, ни греческим, ни еврейским, ниже иным коим ищет от нас говори Господь, но любви с прочими добродетельми хощет, того ради и я не брегу о красноречии ине уничижаю своего языка русского.Ну, простите же меня, грешнаго, а вас всех, рабов Христовых, Бог простит и благословит. Аминь».
Отложив перо, встал Аввакум, пригибая голову, чтобы не задеть прогнувшегося, нависающего потолка, чтобы не насыпалось на лист трухи с подгнивших брёвен.
Перекрестился, повернувшись к образам.
Вот и всё... Вот и завершён был труд, вот и описана была вся его жизнь, которая вся была прожита в правде и которую всю, зарыв Аввакума в землю, пытались представить лукавые власти ложью. Всё было отнято у него, закопанного в землю. Священство... Семья... Свобода... Только веры в Господа нашего Иисуса Христа не сумели отнять. Только грамоту русскую — этот дивный дар святых Кирилла и Мефодия — оставили, только языка дивного, всем народом православным со святыми намоленного, не отобрали...
Сыро и холодно было в яме. Пятнадцать лет провёл здесь Аввакум. Всё, что написал, здесь писано. Может, и напутано было в писаниях где по части богословия, может, и не надо было с дьяконом Фёдором спорить о вещах, о которых и святыми отцами не велено мудрствовать... Иное и поправил бы сейчас, да где те писания? В Сибири ли, в Москве или на Волге искать их? Услышавший да разумеет. Всё себе хитрость чужеземная подчинила — и церковную власть, и царскую. Трудно против такой силищи выстоять. Одна только вера да правда в подмогу, а остальное всё — немощь и лукавство... Пособи, Боже, стоять в вере твёрдо и не предавать благоверие отец наших о Христе Иисусе, Господе нашем! Ему же слава вовеки, аминь!
9
В начале марта 1682 года прибыл в Пустозерск, дабы провести сыск, капитан Лещуков.
Отобраны были у закопанных в землю сидельцев бумаги, искали письма и у стрельцов, и у вольных пустозерцев.
Когда отобранные рукописи принесли Лещукову и он начал читать, долго не мог поверить капитан, что книги эти, над которыми и плакал он, и улыбался, в земляных ямах, посреди тундры вырытых, писаны.
Невозможно было поверить в такое.
Видел уже Лещуков и Аввакума, и Епифания, и Лазаря, и Фёдора, в ямы их заглядывал — как в могилах там было, темень и гниль. Там и записку не напишешь, чтобы подмогу позвать, какие уж книги...
Затягивался сыск. Уже всю водку у воеводы Хоненева Лещуков выпил, а так и не решил, что делать.
Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.
Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.
Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.
Новая книга петербургского писателя и исследователя Н.М. Коняева посвящена политическим событиям 1918-го, «самого короткого» для России года. Этот год памятен не только и не столько переходом на григорианскую систему летосчисления. Он остался в отечественной истории как период становления и укрепления большевистской диктатуры, как время превращения «красного террора» в целенаправленную государственную политику. Разгон Учредительного собрания, создание ЧК, поэтапное уничтожение большевиками других партий, включая левые, убийство германского посла Мирбаха, левоэсеровский мятеж, убийство Володарского и Урицкого, злодейское уничтожение Царской Семьи, покушение на Ленина — вот основные эпизоды этой кровавой эпопеи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В юности душа живет, не отдавая никому отчета в своих желаниях и грехах. Что, например, страшного в том, чтобы мальчишке разорить птичье гнездо и украсть птенца? Кажется, что игра не причинит никому вреда, и даже если птенец умрет, все в итоге исправится каким-то волшебным образом.В рассказе известного православного писателя Николая Коняева действительно происходит чудо: бабушка, прозванная «птичьей» за умение разговаривать с пернатыми на их языке, выхаживает птенца, являя детям чудо воскрешения. Коняев на примере жизненной истории показывает возможность чуда в нашем мире.
Книга рассказывает о жизни и замечательной деятельности выдающегося русского флотоводца, адмирала Федора Федоровича Ушакова — основоположника маневренной тактики парусного флота, сторонника суворовских принципов обучения и воспитания военных моряков. Основана на редких архивных материалах.
«…Хочу рассказать правдивые повести о времени, удаленном от нас множеством лет. Когда еще ни степи, ни лесам конца не было, а богатые рыбой реки текли широко и привольно. Так же и Воронеж-река была не то что нынче. На ее берегах шумел дремучий лес. А город стоял на буграх. Он побольше полста лет стоял. Уже однажды сожигали его черкасы: но он опять построился. И новая постройка обветшала, ее приходилось поправлять – где стену, где башню, где что. Но город крепко стоял, глядючи на полдень и на восход, откуда частенько набегали крымцы.
Роман Д. С. Мережковского (1865—1941) «Воскресшие боги Леонардо да-Винчи» входит в трилогию «Христос и Антихрист», пользовавшуюся широкой известностью в конце XIX – начале XX века. Будучи оригинально связан сквозной мыслью автора о движении истории как борьбы религии духа и религии плоти с романами «Смерть богов. Юлиан отступник» (1895) и «Антихрист, Петр и Алексей» (1904), роман этот сохраняет смысловую самостоятельность и законченность сюжета, являясь ярким историческим повествованием о жизни и деятельности великого итальянского гуманиста эпохи Возрождения Леонардо да Винчи (1452—1519).Леонардо да Винчи – один из самых загадочных гениев эпохи Возрождения.
«… – Сколько можно писать, Рембрандт? Мне сообщили, что картина давно готова, а вы все зовете то одного, то другого из стрелков, чтобы они снова и снова позировали. Они готовы принять все это за сплошное издевательство. – Коппенол говорил с волнением, как друг, как доброжелатель. И умолк. Умолк и повернулся спиной к Данае…Рембрандт взял его за руку. Присел перед ним на корточки.– Дорогой мой Коппенол. Я решил написать картину так, чтобы превзойти себя. А это трудно. Я могу не выдержать испытания. Я или вознесусь на вершину, или полечу в тартарары.
«… Жизнь викингов была полна приключений на больших просторах суши и моря. Бывая в различных странах, я пытался увидеть какие-нибудь следы их, чтобы лучше понять, что же это были за люди. Ведь любопытно, например, что осталось от эпохи викингов в Швеции и Дании, Финляндии и Иране, Египте и Тунисе, во Франции и Англии, в Болгарии и Ливане… Не упускал я из виду викингов и в Эстонии, на Нижней Волге и Каспии, на днепровских берегах и в Новгороде…А что говорить о знаменитых сагах, посвященных далеким, далеким временам, в частности, о сагах Снорри Стурлусона? Это несомненно правдивые рассказы о повседневном житье-бытье и битвах викингов.
Книга Кондратия Биркина (П.П.Каратаева), практически забытого русского литератора, открывает перед читателями редкую возможность почувствовать атмосферу дворцовых тайн, интриг и скандалов России, Англии, Италии, Франции и других государств в период XVI–XVIII веков.Сын короля Сигизмунда I и супруги его Боны Сфорца, Сигизмунд II родился 1 августа 1520 года. По обычаю того времени, в минуту рождения младенца придворным астрологам поведено было составить его гороскоп, и, по толкованиям их, сочетание звезд и планет, под которыми родился королевич, было самое благоприятное.
В увлекательнейшем историческом романе Владислава Романова рассказывается о жизни Александра Невского (ок. 1220—1263). Имя этого доблестного воина, мудрого военачальника золотыми буквами вписано в мировую историю. В этой книге история жизни Александра Невского окутана мистическим ореолом, и он предстаёт перед читателями не просто как талантливый человек своей эпохи, но и как спаситель православия.
Роман Александра Бородыни «Крепостной шпион» — остросюжетный исторический детектив. Действие переносит читателя в российскую столицу времён правления императора Павла I. Масонская ложа занята поисками эликсира бессмертия для самого государя. Неожиданно на её пути становится некая зловещая фигура — хозяин могучей преступной организации, злодей и растлитель, новгородский помещик Иван Бурса.
Автор книги Борис Алмазов не только талантливый писатель, но и известный деятель казачьего движения , атаман. Поэтому в своем новом романе он особенно колоритно и сочно выписывает детали быта казаков, показывает, какую огромную роль сыграли они в освоении сибирских пространств.
Иван Грозный... Кажется, нет героя в русской истории более известного. Но Ю. Слепухин находит новые слова, интонации, новые факты. И оживает Русь старинная в любви, трагедии, преследованиях, интригах и славе. Исторический роман и психологическая драма верности, долга, чувства.