Автовор - [15]

– Почему ты не клоун?

– Когда я десятилетку закончил, Шамиль Тимурович, в цирковом училище все места были уже заняты, и бабушка отвела меня в художественное. Впрочем, как видите, я прекрасно совмещаю и то и другое…

– Скоро тебе некогда будет заниматься совместительством.

– Рад стараться! – по-прежнему стоя с опущенными штанами, приложил к голове руку Натюрморт.

– Разговор есть, – сказал Шамиль Сурену и, не дожидаясь его, направился вверх по лестнице.

– Надо думать, – согласно кивнул в ответ начальник мастерской и пошел вслед за боссом.

Они закрыли кабинет на все замки, Шамиль развалился в единственном кресле, а Сурен уселся за свой стол, на котором все еще находились узлы и механизмы хитрого охранного устройства.

– Выпьешь что-нибудь? – спросил Сурен Шамиля.

Тот, казалось, не слышал его вопроса: глядел в пол в одну видимую только ему точку. Но через пару секунд поднял тяжелый взгляд на Сурена:

– Ты что-то сказал?

– Я спросил, какие проблемы. – ответил Сурен, разливая армянский коньяк в пузатые бокалы, которые успел достать из шкафчика.

– Проблемы, брат, – лучше не придумаешь. Ермолинские вояки-летуны выбросили нас из графика перевозок. Вот так!

Сурен ожидал услышать о чем угодно: о землетрясении, наводнении, даже о покорении землянами Марса, но только не о том, что военные летчики, которые уже в течение двух лет перевозили на «антеях» их «продукцию» в страны Закавказского региона, отказали им в услугах.

– Может быть, менты что-то пронюхали?

– Нет. Кто-то больше дал, – коротко пояснил Шамиль и залпом осушил бокал с коньяком.

4

Открыв глаза, Валька сначала не мог определить, где он находится. Но по бою напольных часов в гостиной догадался, что поздно ночью они всей компанией завалились к Славке, родители которого уже две недели жили на даче.

Часы пробили то ли шесть, то ли семь. Впрочем, наступило воскресенье, и спешить было некуда. Правда, по сумеркам за окном он догадался, что пошел только седьмой час. Он хотел снова с головой залезть под плед, но вспомнил, что укладывался в кровать не один, а с Вероникой. Вот и вторая подушка, хранящая тонкий запах ее духов. Тогда где же его зазноба?

Валька скинул одеяло и сел на краешек кровати. В утреннем сумеречном свете, который незаметно наполнял комнату, он старался разглядеть свои плавки: не выходить же в гостиную в чем мать родила. Но так и не обнаружив то, что хотел найти, Валька набросил на себя плед, и, неслышно ступая по мохнатому паласу, двинулся в сторону гостиной.

Стулья были разбросаны, на столе строй пустых бутылок и банок из-под импортного пива. Его плавки были подвязаны к одному их хрустальных плафонов люстры. С другого рожка свисал кружевной бюстгальтер. «Вот дикари, – подумал Валька, – не могут без фокусов». Он подошел ближе к столу, взял первую попавшую под руку банку – она была с пивом. Поеживаясь, он поднял с пола стул и, подсовывая под себя плед, уселся.

Сделав несколько глотков, он откинул голову на высокую спинку и снова посмотрел на украшенные нижним бельем рожки люстры. Бюстгальтер был Вероникин. Так где же она сама?

Он поставил банку на стол, поднялся и пошел в сторону спальни Славкиных родителей. Дверь в комнату была открыта. На широкой кровати спали его товарищ и возлюбленная. Правда, валетом. Валька вернулся в зал, взял стул и банку с пивом и, поддерживая подбородком плед, снова вернулся в спальню. Поставив стул посреди комнаты в двух метрах от спящих голубков, он уселся на него, положил ногу на ногу и как мог громко отхлебнул из банки. Но странный звонкий звук не оказал на спящих никакого воздействия. Тогда он еще раз громко присосался к банке, и Славка открыл глаза:

– Ты чего шумишь?

– А что эта гетера делает на вашем ложе?

Славка приподнялся, облокотился на локоть и посмотрел на Веронику:

– Я ее здесь впервые вижу и, клянусь честью, сюда ее не звал.

– Может быть, спросим саму гетеру? – предложил Валька.

– Твоя гетера, ты и спрашивай. – Славка тяжело откинул голову на подушку. – Сколько раз говорил себе: не мешай пиво с водкой.

– Так, если это моя гетера, почему она спит с тобой? – уже более агрессивно повторил свой вопрос Валька.

– Да что ты пристал, скотина! Откуда я знаю? То вы целуетесь, прилюдно раздеваетесь и навешиваете свои сраные трусы и вонючие бюстгальтеры мне на чешскую люстру, то бегаете друг от друга, как ненормальные. Разбуди ее и спроси, какого черта она делает в моей комнате.

Валька сообразил, что Славка не имеет никакого отношения к совместному возлежанию.

– Вероника! – позвал Валька громко.

– Ну чего тебе? – Она тут же открыла глаза, и Вальке стало ясно, что девушка слышала весь их разговор.

– Ты как здесь оказалась?

– Ногами…

– А почему?

Славка подпрыгнул и сел в своей постели.

– Слушайте, мальчики и девочки, шли бы вы и разбирались в отведенную вам комнату. Рань такая, голова отваливается, выспаться бы – а они допрос друг другу затеяли. Да еще на моей кровати. Слышь, гетера, – он легко пнул Веронику ногой, – следуй вон за тем занюханным патрицием, если тебя просят.

Вероника, ни слова не говоря, послушно поднялась с постели, на которую она ночью вероломно вторглась, и, нисколько не стесняясь своей наготы, вышла из спальни. Валька последовал за ней.