Автовор - [14]

Сурен, словно опытная вязальщица, решившая вдруг распустить многоцветную кофточку и тут же скрутить все нити по цветам, разбрасывал попарно провода.

Он повертел в руках какое-то непонятое ему устройство: а это еще что такое? Антисканер? Не похоже. Скорее всего, антикодграббер. Но почему тогда такой необычной формы – в виде запаянного со всех сторон шара? Но это было неподвластно его уму. Единственное, в чем он мог разобраться, так это в цене: такая сигнализация – удовольствие дорогое. От Вальки Гонивовка он слышал, что назначение антикодграббера, или, как его еще называли, охранной системы с плавающим кодом, в том, что каждый новый сигнал, передаваемый брелоком на центральный пульт, видоизменяется после каждой передачи. Конструкторы полагали, что, будучи однажды уловленным угонщиками, он ничего им не даст, так как в следующий раз, при постановке машины на охрану, устройство выдаст совершенно новый код.

Словом, без Гонивовка здесь было никак не разобраться. И Сурен небрежно бросил шар-устройство на стол – пусть студент копается, ему полезно и с научной, и с практической точки зрения.

В последние годы существования СССР Сурен считался одним из самых ловких и хитрых автомошенников. Его знали все подельщики, также промышляющие этим делом, и отдавали должное его криминальному таланту.

Начальник мастерской лишь уголком рта чуть улыбнулся: зря владелец так опасался за свою «бээмвушку», зря наставил на ней столько дорогих прибамбасов – она все равно оказалась в их гараже. Тем более он прекрасно помнил; что машину пригнали из Калининграда, да и там она побывала лишь транзитом из Германии.

Он опять поднял шар и, раздумывая, посмотрел на его поверхность: а не та ли эта застрахованная машина, которую хозяин сам отдал его людям и получил приличную сумму? Нет, конечно, не полную стоимость. Полную он получил в своей страховой компании, объявив через несколько дней после «сделки» об исчезновении беглянки.

Нет, эта была не та машина, которую угнали по «договоренности». По крайней мере, в таком случае дорогую сигнализацию демонтировать бы не стали.

Он еще на секунду задумался: куда теперь двинет этот автомобиль? В Азербайджан, Армению, Сибирь? Может случиться так, что уже сегодня вечером Шамиль приведет покупателя – и «БМВ» останется здесь, в Москве. Правда, ни он, ни Шамиль не дадут гарантии, что в одно прекрасное утро новый владелец и в столице сможет лишиться своего «мустанга» известной всему миру немецкой породы.

Но где все-таки задерживается Шамиль?

Снизу, из мастерских, раздался дружный хохот. «Никак опять что-нибудь Натюрморт отчебучил. Выгнал бы его Сурен давно, да где ж теперь найдешь такого художника по документам?» – подумал Сурен.

Он решил хотя бы на время отделаться от тяжелых мыслей и спуститься в мастерскую. Закрыл кабинет на ключ, потрогал дверь, проверяя, надежно ли защелкнулся язычок замка, и, опустив связку ключей в карман, стал спускаться по металлической лестнице.

Так и есть: чудил Натюрморт. На полу мастерской лежало несколько картинных рам с чистыми полотнами. С приспущенными джинсами, пошатываясь. Натюрморт следовал к стоящим рядом с «картинами» тазикам с разными автокрасками радужных тонов, опускал голую задницу в какой-нибудь один из них и, сделав несколько шагов к полотну, садился на него. Два вишневых полушария, оставленных на картине при помощи столь нестандартного трафарета, по заявлению Натюрморта, означали «заход солнца в осеннюю пору». Оранжевая картина называлась «Восход солнца». Сотворив таким образом несколько «бесценных полотен», Натюрморт наливал полстакана коньяка и провозглашал тост «за настоящее искусство».

– Что здесь опять происходит? – улыбаясь, спросил с лестницы Сурен.

– Натюрморт картины пишет, – сказал кто-то из мастеров.

– Вот увидишь, Сурен, завтра мои произведения современного абстракционизма будут в момент распроданы. На вернисажах и художественных выставках бродит немало дураков, которым подавай что-нибудь новенькое.

Натюрморт, показав пальцем в сторону одного из хохочущих парней с длинным горбатым носом, пьяным голосом продолжал:

– Мы с Вахой поспорили: если я продам хоть одну картину за сто долларов, то он мне покупает ящик «Смирноффа». Причем, – Натюрморт поднял указательный палец вверх, – именно американского, а не нашего. Наш ведь только для выпивки и годится, а «американец» мне для работы нужен – там концентрация спирта выше. Продаю две картины – два ящика. Но уже один «Смирноффа», а другой – российского «Смирнова» – для выпивки. Если три…

– Ты задницу-то мыть будешь, или так и останешься с неотпечатанным закатом, – оборвал тираду «художника» Сурен.

– Моя задница! Что хочу, то и делаю…

В это время Сурен услышал, как около мастерской завизжали тормоза «Мерседеса». Тут же заглох двигатель, урчание которого он бы не спутал ни с каким другим, хлопнула дверца, и уже через несколько секунд в цех вошел Шамиль.

Сурен спустился вниз и, протягивая руку, пошел навстречу хозяину:

– Совсем заждались, Тимурович…

Шамиль поздоровался с Суреном и с каждым из находящихся в мастерской. Подавая руку Натюрморту, улыбнулся открыто: