Автостопом на север - [51]
Два раза меня навещал старшина с кустистыми бровями. Я сказала «меня», хотя Лиана может то же самое утверждать о себе. Но мои чувства подсказывают мне — приходил он ради меня. Только что принесли телеграмму. Из Бурова. Она гласит:
«Мы прибыли отдохнули прекрасно загорели ждем тебя нетерпением привезли подарок начинается на «п» любящие тебя родители».
Что же это такое на «п»? Может быть, «пуловер»? Но мама никогда не покупает предметов одежды одна, даже для папы, если он не присутствует при этом. Она любит, чтобы долго примеряли, а она ходила бы вокруг и присматривалась, и всё это очень обстоятельно. Папа даже ворчать начинает.
Итак, это не пуловер. Но что же тогда? Может быть, «перчатки»? Болгарские меховые перчатки — в тон моему зимнему пальто? Да, наверное, так оно и есть! Что за странная мысль — в разгар лета зимние перчатки! Тут я и вспомнила, что обещала мамочке — это когда мы в воскресный день возлежали в постели и совсем как две дамы рококо принимали трапезу лежа, — что я обязательно все расскажу ей, во всем отчитаюсь.
Все, что еще было в Альткирхе, можно рассказать в двух словах: купание, танцы, стенгазета, которую, кстати, все хвалили, и старшина как бы между мною и Лианой… Но мама хочет ведь знать все: и как я проспала, и как добралась сюда, все-все.
Итак, дорогая мамочка, я кратко опишу и последние часы моего путешествия сюда.
Разумеется, Гуннар вновь оказался хвастунишкой: ни розовая «татра», ни вообще никакой автомобиль нас не подобрал. И хотя я и сама еле передвигала ноги, мне приходилось еще без конца подгонять его. Шаг за шагом мы погружались в лучи заката. Небосвод переливался всеми цветами спектра, и мне казалось, что я нахожусь в центре какой-нибудь картины Вамака — это художник, любящий резкие краски. Все репродукции, которые можно было добыть, у меня есть.
О Вамаке этот увалень и варвар, конечно, ничего не слыхал.
— Небось тоже какой-нибудь из этих — шрум-шрум. Моцартов, что ли…
Не было у меня больше сил спорить с ним!
Сумерки быстро сгущались, а за ними уже караулила ночь. Шоссе совсем опустело. Мертвая тишина окружила нас. Впереди — ни признаков жилья.
— Надо было нам остаться… не могу я больше, Тереза!.. ноги… Я так устал… И здесь никто, никто не подвезет нас…
Так вот и хныкал Гуннар, и мне нечем было утешить его — сама я находилась не в лучшем положении. И вдруг он закричал:
— Дом!
Оба мы бросились вперед. Гуннар, задыхаясь, бормотал:
— Пусть в этом доме ведьма живет! Пусть ты Гретель, я Гензель — мы должны добежать! И мы останемся там!
Но оказалось, это был вовсе не дом, а огромная скирда. При последних отблесках уходящего дня я потрогала ее и поняла, что это прошлогодняя солома, от нее уже пахло гнилью. Но мы, будто завороженные, немедленно полезли наверх. Взобравшись, я сказала:
— Отсюда я не двинусь ни на шаг! Часа через три забрезжит рассвет, а сейчас никакие силы не сдвинут меня с места.
Мне даже казалось, что я говорю голосом мамы — так же решительно и безапелляционно, как она, когда что-то задумала.
Гуннар был отнюдь не в восторге от моего предложения и тут же признался мне, что еще никогда в жизни не ночевал под открытым небом. По правде сказать, я тоже, и, когда я иной раз возвращаюсь после уроков музыки по пустынным улицам, где мало фонарей, у меня мурашки по спине бегают. Но в ту минуту я ничего подобного не ощущала и ответила ему дерзким, самоуверенным смехом. Гуннар болтал без умолку, возможно стараясь таким образом заглушить свой страх.
— А что это за птица поет? — спросил он. — Лесной жаворонок? Тереза, как много ты знаешь!.. Слышишь, что-то шуршит и скребется под нами? Боюсь, не мыши ли. А то и крысы…
— Это крокодил. Маленький очень… — ответила я ему с издевкой.
Мы приняли решение провести здесь, наверху, два-три часа. Каждый вырыл себе в соломе по хорошей яме. Оказалось, что под верхним, гнилым слоем солома была сухой и даже пахла солнцем. Я с наслаждением зарылась в нее по самые уши. Надо мной простиралось бездонное синее небо.
Но Гуннар, очевидно, не испытывал ничего подобного. Без конца он заговаривал со мной и впрямь ворочался и шуршал, как огромное пресмыкающееся в своем логове. Неожиданно соломенная перемычка между нами рухнула, и он оказался рядом со мной.
Удивившись, я воскликнула:
— Ну ты и даешь, Гуннар!
Уверена, что мамочка не одобрила бы, подобного моего обращения с молодым человеком и нашла бы его не только бестактным, но и вульгарным. Впрочем, его следует приписать влиянию самого Гуннара: я невольно восприняла его. Это ужасно! Но теперь я все это уже давно преодолела. Однако надо быть честной, и потому я еще раз цитирую самое себя: «Ну ты и даешь, Гуннар!» — необдуманно воскликнула я.
Он нашел, что это очень даже приятно лежать так рядом, но возможно, что это было вполне невинное заключение и он действительно испытывал немалый страх, оказавшись как городской житель один среди этого ночного ландшафта.
Я смертельно устала, мне так хотелось часок-другой поспать, и признаюсь — слыша рядом его ровное дыхание, а порой и неразборчивое бормотание, я почувствовала себя хорошо и покойно. Что-то жуткое было ведь в той ночи, и небо давило, будто железной десницей, и я казалась себе совсем потерянной маленькой молекулой в огромном мире.
«— Мне уже десять лет, — сам о себе рассказывает герой этой книжки. — Я умён и находчив, смел и благороден, мелкие невзгоды не способны сломить меня, но беда подстерегает меня на каждом шагу… Однажды я встретил на лестнице — кого бы вы думали? — льва! Оружия у меня с собою не было, и первым делом, как вы сами понимаете, я хотел выпрыгнуть в окно. Но тут вышло такое… Эх! И рассказывать не хочется! Или вот ещё один случай. Поехал я в деревню помогать картошку копать в кооперативном хозяйстве. Вдруг вижу — пожар! Я ноги в руки и бежать.
Сборник «Гитара или стетоскоп?» подготовлен «Молодой гвардией» совместно о издательствами «Киндербухферлаг» и «Нойес Лебен» (ГДР). Основу сборника составляет повесть молодого писателя Руди Бенцина «Гитара или стетоскоп?». Рассказы, вошедшие в сборник, принадлежат писателям разных поколений. И повесть, и рассказы адресованы подросткам, юношам и девушкам, знакомят с жизнью их сверстников в ГДР.
Рассказы и сказки писателей ГДР.Полный перевод оригинального сборника, вышедшего в Берлине в 1979 г.Для дошкольного возраста.
Имя французской писательницы-коммунистки Жоржетты Геген-Дрейфюс знакомо советским детям, В 1938 году в Детгизе выходила ее повесть «Маленький Жак» - о мальчике из предместья Парижа. Повесть «Как бездомная собака» написана после войны. В ней рассказывается о девочке-сироте, жертве войны, о том, как она находит семью. Все содержание книги направлено против войны, которая приводит к неисчислимым бедствиям, калечит людей и физически и морально. В книге много красочных описаний природы южной Франции, показана жизнь крестьян. Художник Владимир Петрович Куприянов.
Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.
Повесть о жизни девочки Вали — дочери рабочего-революционера. Действие происходит вначале в городе Перми, затем в Петрограде в 1914–1918 годы. Прочтя эту книгу, вы узнаете о том, как живописец Кончиков, заметив способности Вали к рисованию, стремится развить её талант, и о том, как настойчивость и желание учиться помогают Вале выдержать конкурс и поступить в художественное училище.