Автопортрет с женой и лошадью - [3]

— Все, Пилле, удовольствие закончено, пойду за седлом.

Даже одно слово — седло — ей не нравится. Это было не самое новое, но ухоженное конкурное седло Кифера, подогнанное под спину Пилле. Не отдам его вместе с лошадью. Пусть хоть что-нибудь останется. Если не лошадь, то хоть седло в комнате вместо цветочного горшка — на вечную память о временах, когда еще ездили верхом. Пилле мотала головой, когда Пеэтер затягивал подпругу. В последнее время у нее появилась эта дурацкая привычка психовать из-за любой мелочи. Не нравится подпруга, не нравится мундштук, не нравится трензель, только сахар и нравится. Оседлав лошадь, Пеэтер повел ее на поводу из конюшни. Погода стояла не очень, ранняя весна, но в манеж идти тоже не хотелось. Пеэтер перевел лошадь через дорогу и с кряхтением залез в седло. Да, животик мешает, что и говорить. Хорошо, что никто не видел, как он взгромоздился, а то шуток не оберешься. Видел конюх, но это не считается. Конюхи здесь меняются каждые три месяца. В конце концов, они все оказываются пьющими, хотя поначалу кажутся молодцами. Что поделаешь, жажда сильнее. Во всяком случае, не лошади тому виной.

Они шагом направились вдоль выгона в сторону леса. Пеэтер даже не задумался, куда они ковыляют. Пусть сама решает. Он вынул из кармана сигареты, прикурил и позвонил Паулю. Пауль как раз объезжал лошадь. В телефоне было слышно.

— Я вынужден продать Пилле.

— Ну, что ж, — сказал Пауль, — ничего не поделаешь! Продавай.

— Я подумал, что тебе надо сказать, ты же выступал на Пилле, просто, чтобы ты знал. Помнишь тот Балтийский турнир, помнишь?

— Черт, помню, конечно! Все пошло в жопу. По моей вине!

А в Юпяйя вышло классно. Пилле было всего шесть. В кроссе предпоследним препятствием была живая изгородь в метр сорок пять. Пилле совсем не боялась, перепрыгнула, даже не коснувшись.

— А что ты сказать хотел, Пеэтер?

— Да больше и ничего. Просто решил сообщить. Я попросил Иво найти покупателя, но если тебе что придет в голову, ты позвони мне.

Разговор был окончен. Пауль не расстроился. У него каждый день новая лошадь, чего ему одну из них оплакивать. Но мог бы, хоть из приличия. Все же они вместе много выступали и побеждали тоже. Пеэтер отбросил окурок и подобрал поводья. Куда это мы направляемся? А, Пилле? Ага, ты решила пройтись рысью по кромке поля. Там же, рядом с дорогой находились в маленьких загонах лошади. Когда Пилле и Пеэтер проезжали мимо, они поднимали головы и замирали, наблюдая за человеком и лошадью словно каменные изваяния. Большинство из старых лошадей Пеэтеру были знакомы, но появилось много новеньких, которых он не знал. Один темно-серый пони подбежал к изгороди, добежал вместе с ними до конца загона и начал мотать головой. Наверное, кто-нибудь из дружков Пилле. У лошадей полно друзей. Врагов тоже. Некоторых почему-то не любят просто так, без причины. Они боятся даже сунуться к лошадям. Их могут побить. Кобылы бывают очень злыми. Один деревенский пес недавно оказался в загоне с кобылами. Пробрался, чтобы навоза поесть. Картина была довольно жуткая, кобылы сильно вытянули шеи, головы почти прижали к земле, словно хищницы. Пес испугался до смерти. Он сбежал с кордового круга, но застрял среди лошадей. Они убили бы его, если б вовремя не подоспел Пеэтер. Пес спасся бегством.

Они все дальше удалялись от выгона, впереди на расстоянии пары километров серели очертания леса. Желтое поле вплотную прилегало к нему. Кто-то на машине проехал по полю и оставил грязную колею. Пеэтер поднял Пилле в средний галоп. Они скакали к лесу. Пилле фыркала и наслаждалась свежим воздухом. Пеэтер ослабил поводья. Пилле заколебалась. Обычно Пеэтер ее полностью не отпускает. Мчаться с ветерком — это, конечно, здорово, но если она вдруг поскользнется, то со всего маху лететь на землю как-то не хочется. Мать Пилле была породистой, ее назвали Проблемой. Привезли откуда-то из Белоруссии, черная легкая кобыла чистых кровей, очень похожая на Пилле. С паршивым нравом, но ужасно быстрая. Пилле тоже любит свободный бег, и бежит, пока хватает сил. А силы ей не занимать. Сейчас Пеэтеру было все равно. Пусть себе несется. Пилле пригнула голову вниз и вперед и понеслась. И вот они уже летят. Опасение всегда есть, а что, как споткнется, но особого смысла бояться уже не было, слишком поздно. Остановить эту лошадь до леса все равно невозможно. На мгновение в Пеэтере возникло чудесное ощущение свободы, словно они и впрямь поднялись в воздух. Но тут впереди вырос лес. Изо всех сил Пеэтер перевел лошадь на рысь. Полностью остановить ее все одно не удастся. Чистая порода уже взыграла, и не так-то просто охладить ее кровь. Они двигались рысью вдоль опушки леса, направляясь к развалинам старого хутора. На каждом шагу Пеэтеру приходилось придерживать лошадь, чтобы она снова не припустила галопом. Вдруг Пилле испуганно шарахнулась на пару метров от леса и взбрыкнула. Пеэтер едва удержался в седле. Черррт., что такое! На опушке сидела и смотрела на них лиса. Маленький желтовато-коричневый милый зверек, совсем как из мультика, с интересом изучал Пеэтера и Пилле. Можно было подумать, что ему нравятся лошади. Пеэтер похлопал Пилле по шее: