Автопортрет, или Записки повешенного - [35]

У меня нет ни политического, ни исторического, ни юридического образования. Все мои познания и эмоции на ниве общественно-политического устройства государства я или почерпнул из прочитанного, или прочувствовал. Это было в конце 1994 – начале 1995 года, с того момента, как вышел указ президента об акционировании ОРТ. Приобретение 49 процентов акций ОРТ оказалось поворотным событием в моей жизни. Я никогда не утверждал, что телевидение – мой бизнес. Для меня было важно, чтобы ТВ – мощнейший рычаг политического влияния – не достался коммунистам. И когда ОРТ перестало быть государственным, именно оно возглавило штаб борьбы Ельцина за то, чтобы не допустить победы коммунистов на выборах в 1996 году.

Я понимал, что делаю это не для бизнеса, что делаю это исключительно как политик. Я проанализировал то, что происходило в предыдущие годы. Мне показалось, что я понимаю, что будет происходить дальше, и к счастью или к сожалению, но это представление о дальнейшем ходе российской истории оказалось абсолютно точным, и я воодушевился этим. Я совершенно уверен в том, что даже то, что происходит сегодня, было для меня достаточно предсказуемым. Я не точно представлял масштабы, но точно представлял векторы событий. Начиная с 1994 года я ни разу не ошибался в принципиальных проблемах или в принципиальном векторе развития этих проблем. Я считаю, что могу достаточно хорошо ощущать происходящее, делать аргументированные выводы и предсказывать на основе этого развитие событий.

Мои политические прогнозы практически всегда оправдываются. Я даже не знаю случаев, когда бы они не оправдывались. Не думаю, что я утратил это ощущение и сегодня, несмотря на то что я уже не живу в России. Главное для политика не знание, а ощущение. Очень трудно ощущать, находясь не в среде, но тем не менее я не чувствую на сегодняшний день неадекватности своего восприятия. Более того, я чувствую, что в России многие, кто погружен в эту среду, очень неадекватно ее воспринимают.

Меня устраивает роль независимого, самостоятельного человека, которую я уже давно для себя выбрал. Главная цель моей жизни – оставаться самим собой. И никакие другие роли, в том числе президента, я на себя никогда не примерял. Ничего личного для меня в политике не существует. У меня никогда не было политических амбиций, не было стремления быть во власти. Но у меня было стремление изменять страну так, как я считал правильным. Вот это и есть то, что я называю серьезной внешней экспансией. Я знаю, что власть доставляет сильные эмоции, но я научился получать эмоции другим способом. На это я потратил почти всю свою жизнь: посвятил свою жизнь тому, чтобы построить Россию такой, какой она мне представляется оптимально. Я понимал, что нужно России, и в силу своих возможностей это понимание пытался реализовать. Мне казалось, что очень успешно. Но я смог достичь своих целей (а цель состояла в том, чтобы улучшить страну так, как я себе представлял) только благодаря тому, что президентом России в тот момент был Ельцин.

В тот переходный период было очень важно, чтобы люди разбирались в экономике, чтобы во власть приходили люди с новым пониманием пути России и были готовы взять на себя ответственность за власть. Я говорил это еще в 1996 году, в преддверии президентских выборов. Я говорил, что бизнес должен осознать свою политическую ответственность. И победили не реформаторы отдельно, и не бизнес отдельно, а все вместе – две силы, которые смогли одолеть коммунистов. И я считал и считаю, что наступил период, когда бизнес должен сам пойти во власть. Никто за нас работу по трансформации огромной страны из одной в другую не проделает. Эту работу никому нельзя делегировать. Тут есть четкая аналогия – точно так же, когда мы стали выстраивать бизнес в России, стали организовывать свои компании, мы никому не могли передать управление. Потому что понимали, что этот кто-то разворует компанию, потому что он не имеет ответственности, которую собственность накладывает на нас.

Я не занимаюсь политиканством. Я не занимаюсь интригой. Разводка окружения – это не политика. Политика – это понимание глобальных процессов в обществе и умение как бы играть на опережение этих процессов – или умение их немножко разворачивать, если ты считаешь, что так быть не должно. Я стараюсь понять стратегические приоритеты России и пытаюсь реализовать эти приоритеты. Идеология – это убеждения, а политика – это искусство возможного, искусство компромиссов. Мы сегодня после капиталистической революции понимаем, что без денег политика не существует. Нет ни одной партийной политики, которая существует только тем, что дышит воздухом, нужны еще и деньги. Ни одна крупная компания, ни один крупный бизнес в России не будет финансировать по-настоящему оппозиционную партию, потому что боится потерять свой бизнес. Это объективная реальность. Таким образом, не имеет возможности появиться в России оппозиционная партия, потому что никто открыто с такими деньгами против власти не поднимет голову.

Еще в 1994 году я понял, что от политики никуда не уйти. Капитал – неотъемлемая часть политики в любой стране мира. Более того, капитал нанимает на работу власть и формирует в стране политическое влияние. Поняв это, я приложил в 1995 году немало усилий, чтобы Центральное телевидение было акционировано. Мне было ясно: предстоит серьезная борьба за власть (что и получилось годом позже) и нужно быть во всеоружии. Благодаря ОРТ я приобрел огромное влияние и стал вызывать бешеную ненависть. Первая волна ненависти ко мне возникла, когда поняли, что я контролирую ОРТ. Это не нравилось никому: ни коммунистам, ни фашистам, ни патриотам, ни реформаторам. Но я также понимал, что это будет важнейшим политическим инструментом на выборах 1996 года. Это был мой переход в политику. И там я был свободен: я мог фантазировать, придумывать разные конструкции. Поэтому политика мне нравится больше всего, хотя она принесла мне массу страданий.