Автономный рейд - [27]

— Пивка, Олег, хочешь?.. Ну как хочешь. Посмотри пока вон там, на столике. Раскурочили-таки мы твой чемоданчик. В тот самый момент, когда часики кварцевые последние минуты тикали! Почти полкило взрывчатки. Знаешь, как бы тут все разнесло? Так что с тебя причитается.

— Так я ж разве что? Всегда готов! — Послушно свернув к столику на колесиках, я изобразил почтительный интерес к разложенным на нем предметам.

— Да я бы все вам отдал, если бы не долг перед дружками и не трудности после дефо... дефолта... В общем, если в не общая проруха. А что это за коробки? — Я внимательно, ничего не трогая, осмотрел разложенное.

Возле остова кейса, с которого содрали весь дерматин, среди электронных плат и блоков бросался в глаза брусок, похожий на хозяйственное мыло. И хотя в нем было провернуто отверстие для детонатора, да и сам детонатор лежал рядышком, сразу стало понятно, что это туфта. То, что я сам не умею кое-какие устройства разминировать, еще не значит, что я уж совсем дурак. Я столько раз помогал Боцману, да и сам минировал, когда попроще, что кое-чего нахватался. И сейчас видел: дурят меня внаглую. Все, что лежало передо мной, действительно было взрывоопасно. Но не могла вся эта трехомудия разместиться в кейсе. Все это весило раза в полтора больше, чем весь кейс, когда я его сюда принес. Михуил хотел произвести на дилетанта впечатление — и перестарался. Это обнадеживало: кого хотят устранить, того впечатлить не пытаются.

Стараясь не выдать свою озабоченность, я пытался сообразить, к чему идет дело. Мешали необходимость придуриваться и новый приступ головокружения. Да, в таком состоянии я не боец, это точно.

— Кризис тут ни при чем, — свысока и лениво, как пацану, объяснял Полянкин. — Ибо все проще. Просто жаден ты, Олег, до денег, как муха до дерьма.

Я, конечно, человек в целом добрый, но натощак презрительную снисходительность воспринимаю с изрядным раздражением. Невольно подумалось, как бы он изумился, получив вдруг ни с того ни с сего — на его взгляд — по лбу бутылкой. Он бы и понять ничего не успел, скрючился бы связанный с залитой кровью мордой между колен, с вывернутыми и привязанными к щиколоткам руками. В такой позе не шибко поумничаешь.

Однако неизвестность по поводу его дальнейших замыслов на мой счет удержала меня от резких движений. Тем более что становилось очевидным, что в число здешних обитателей кроме пьянчуги Сереги и самого Полянкина входят еще, по крайней мере, человека три-четыре. И среди них — очень умелые каменщик и электронщик. Не зная, на что они способны, защищая хозяина, не резон с ними связываться. Не устраивать же захоронение на манер древнескифских, когда кроме скончавшегося хозяина укладывали в могилку и самых ценных его подручных.

Меня и без того со вчерашнего утра многовато людей ищет. И что особенно обидно: до сих пор неизвестно, за что именно.

— ...Но она-то и обнадеживает, ибо жадность, Олег, — продолжал делиться мудростью Полянкин, — гораздо более природное, человеческое и тонизирующее чувство, чем любое другое. Надеюсь, что тебе удастся не профукать имеющийся в тебе, несомненно, потенциал. Именно он пробудил в тебе чутье, подсказал, что мимо тебя может хо-ороший кусок проскочить.

Понял — нет? — В роли кайфующего лектора Полянкин был гораздо противнее, чем в личине угрюмого скопидома. И я окончательно решил перекрестить его в Михуила.

Мысленные клички, предназначенные для сугубо моего внутреннего употребления, позволяют точнее настроиться на волну оппонента. Чтобы не только понимать, но и предчувствовать его действия. В «Мишане» есть уважительная ласковость, которая в решающий момент может и с толку сбить. А в «Михаиле» содержалась та самая противная осклизлость, которая вдруг из Полянкина полезла. Такое... В руки брать противно, но и из поля зрения лучше не выпускать. Особенно раздражал меня сейчас Михуил тем, что знал нечто, крайне важное для меня, но не спешил, стервец, этим знанием поделиться.

— Это барахлишко из чемоданчика непростое: два радиомаяка, причем один из них был во взрывчатке, что свидетельствует о явной неоднородности... группы, так сказать, товарищей. Была даже ампулка с газом парализующего свойства. Серьезным, в смертельной дозе... Так что то, что ты не полез в чемодан напролом, убедительно говорит о том, что кроме жадности, которой уже никого не удивишь, имеется в тебе еще и... А вот и твой обед... Сережа, хочешь рюмочку?

— Да я ж...

— Нет проблем! Заслужил. Мы все заслужили, имеем право сегодня попраздновать. Да не торопись ты так, больше прольешь... Давай, Олег, присоединяйся к нам. За встречу и за наш прочный союз в дальнейшем!

Мы опрокинули, и я, не дожидаясь приглашения, набросился на еду — нежно притушенную капусту с биточками. Порция была отменно велика. Отрезая себе хлебушка, подивился либерализму, с которым пленнику тут предоставляли возможность пользоваться вполне убойного размера кухонным ножом. А когда еще и Серега ушел, вымолив влажным взглядом еще одну дозу, стало ясно:

Михуил вполне уверен, что я теперь у него на прочном, обеспечивающем мою лояльность крючке. Это воодушевляло. Полянкин разливался бархатистыми трелями. Видать, в каждом из нас есть некая кнопка, которая дает пуск извержению словесного поноса о самом важном, сокровенном. Или он просто намолчался, не имея с кем пооткровенничать.