Автоматический пистолет - [5]

— Ты спятил, — сказал я, вовсе не желая, чтоб меня разыгрывали.

— Да ну, Безносый? — отозвался он. — Ты мне сам только что твердил, что считаешь, будто пистолет живет собственной жизнью, будто он способен сам взводиться и стрелять без помощи человека. Разве нет?

— Ты спятил, — повторил я, чувствуя себя полным идиотом и уже жалея, что разбудил Глассиса. — Смотри, пистолет там, где я его вчера оставил, а патроны по-прежнему у меня в кармане.

— К счастью! — произнес он театральным голосом, которому постарался придать интонации гробовщика. — Ну что ж, раз уж ты поднял меня в такую рань, пойду прогуляюсь и позаимствую у соседей газетку. Можешь пока идти в ванную.

Я немного выждал, пока не убедился, что он действительно ушел, поскольку не хотел, чтоб он опять выставил меня за дурачка. Потом бросился к столу и схватил пистолет. Первым делом я попытался найти фабричное клеймо или название изготовителя. Я нашел спиленное напильником место, где они могли быть когда-то, и больше ничего. До этого я готов был поклясться, что могу назвать марку, но теперь уже не был так уверен. Он и в целом не походил на обыкновенный пистолет: кое-какие детали — рукоять, скоба спускового крючка, рычажок предохранителя — были совершенно незнакомой формы. Я решил, что он какой-то заграничной марки и что похожих мне видеть пока не доводилось.

Повертев его в руках минуты две, я начал подмечать что-то странное в том, каков металл на ощупь. Насколько я мог судить, это была самая обыкновенная вороненая сталь, но какая-то уж больно гладкая и лоснящаяся, из-за чего жутко тянуло пощелкать затвором. Лучшего объяснения мне не выдумать; металл просто казался каким-то не таким. В конце концов я пришел к выводу, что пистолет просто действует мне на нервы, отчего я выдумываю бог знает что; так что я положил его на каминную полку.

Когда Глассис вернулся, солнце уже встало, а он больше не улыбался. Он пихнул газету мне на колени и ткнул пальцем. Она была открыта на пятой странице. Я прочитал:

АНТОН ЛАРСЕН РАЗЫСКИВАЕТСЯ ПО ОБВИНЕНИЮ В УБИЙСТВЕ КОЗАКСА

Полиция считает, что экс-бутлегер застрелен подельником

Я поднял взгляд и увидел Ларсена, стоящего в дверях спальни. Он был в пижамных штанах и выглядел каким-то желтым и больным, веки у него набрякли, а свиные глазки выжидающе уставились на нас.

— Доброе утречко, босс, — медленно проговорил Глассис. — Мы тут только что прочли в газете, что с вами пытаются проделать довольно грязную штучку. Они уверяют, будто это вы, а не Дюган, убили Инки.

Ларсен хмыкнул, подошел ближе, взял газету, быстро ее просмотрел, хмыкнул опять и направился к умывальнику, чтобы поплескать на физиономию холодной водой.

— Итак, — объявил он, поворачиваясь к нам, — только к лучшему, что мы тут залегли.

Тот день был самым длинным и нервозным, какой я только помню. Создавалось впечатление, будто Ларсен так окончательно и не проснулся. Не будь мы с ним давно знакомы, я бы заподозрил, что он под наркотой. Он так и не вылез из пижамных штанов, так что и к полудню выглядел так, будто сию минуту скатился с кровати. Хуже всего, что он ничего не говорил и не рассказывал нам о своих планах. Конечно, он и раньше не отличался разговорчивостью, но теперь был совсем другой случай. Его поблескивающие свиные глазки начали вгонять меня в депрессию; как бы спокойно он ни сидел, они безостановочно двигались — будто у парня в белой горячке, который вот-вот кинется ловить чертиков.

В конце концов это стало и Глассису действовать на нервы, что меня удивило, поскольку обычно Глассис умеет держать себя в руках. Он начал робко высказывать всякие предложения — что нужно раздобыть следующий выпуск газеты, что нужно позвонить определенному адвокату в Нью-Йорке, что нужно послать моего кузена Джейка пошататься возле полицейского участка в Бейпорте и поразнюхать, что там творится, и так далее. Каждый раз Ларсен по-быстрому его затыкал.

Раз я даже подумал, что сейчас он вмажет Глассису между глаз. А Глассис, дуралей, не отставал. Приближение бури было для меня столь же очевидно, как отсутствие собственного носа. Я никак не мог понять, что толкает Глассиса вести себя подобным образом. Остановился я на том, что публика профессорского толка переносит такую нервозную обстановку хуже, чем простофили вроде меня. Ученым мозгам никак не отключиться от обсасывания всяких идей, надо это или не надо, вот в чем беда.

Что же до меня, то я старался свои нервы не распускать. Постоянно твердил себе: «С Ларсеном все о’кей. Он просто малость на взводе. Мы все на взводе. Господи, я же десять лет его знаю. С ним все о’кей». Я не совсем сознавал, что повторяю все эти слова только потому, что начинаю догадываться: с Ларсеном все далеко не о’кей.

Буря разразилась часов около двух. Глаза Ларсена широко раскрылись, как будто он вдруг про что-то вспомнил, и он так стремительно вскочил, что я обернулся было в ожидании увидеть бандитов Люка Дюгана или полицию. Но это было ни то ни другое. Ларсен углядел пистолет на каминной полке. Едва принявшись вертеть его в руках, он заметил, что тот разряжен.

— Кто это тут побаловался? — рявкнул он злобным, визгливым голосом. — И зачем?