Автоквирография - [54]

– Ну а тебе-то что?

– Хочу, чтобы ты пошел на выпускной бал. – Осень обворожительно улыбается. – Еще не хочу идти с Эриком одна.

Упс, а это звоночек!

– Погоди, почему это?

– Просто не хочу торопить наши с ним отношения. Эрик мне нравится, только… – Осень смотрит в окно и поникает, увидев, что мы уже на озере.

– Только что? – уточняю я, зарулив на парковку.

– Нет, ничего такого. Эрик хороший. Мне только хочется, чтобы ты пошел на выпускной. – Осень удерживает мой взгляд секунду… две… три. – Ты точно не хочешь пойти со мной?

– Так ты хочешь пойти со мной? Блин, Осси, если нужно, я с тобой пойду!

– Поздно. Я не могу кинуть Эрика, – говорит она, ссутулившись.

По венам растекается облегчение. Себастьян понял бы, но танцевать с Осенью, когда хочется быть с Себастьяном, кажется несправедливым по отношению к ним обоим.

Я глушу мотор, откидываюсь на спинку сиденья и закрываю глаза. Не хочу торчать здесь с Мэнни и с другими ребятами из школы, которые катают по парковке радиоуправляемые машины. Хочу домой, за ноутбук, чтобы выплеснуть огненную лаву, бурлящую у меня в голове. Себастьян расстроил меня и, как назло, уехал на целый день, когда в моей душе полный раздрай.

– Сколько девушек у тебя было?

– Что? – Я перевожу взгляд на Осень, ошарашенный ее внезапным вопросом.

Странные угрызения совести накатывают даже задним числом: я подло изменял Себастьяну, я спал с другими.

Осень заливается краской. Похоже, ей очень неловко.

– Мне просто любопытно. Порой чувствую себя последней девственницей на свете.

Я качаю головой.

– Это неправда, зуб даю.

– Ага. Типа у тебя однозначно за поясом целый воз романов, про которые я знать не знаю.

Господи, а она меня пугает!

– Осси, тебе известно, сколько девушек у меня было. Три. Джесса, Кейли и Трин. – Я тянусь к ее руке. Мне нужно на воздух. – Пошли!

Когда-то озеро Юта было прекрасно – большое, полноводное, идеальное для всех экологически небезопасных видов водного спорта, которые сразу после нашего переезда жутко пугали моих родителей. Папу послушать, так аквабайки – сущая дьявольщина.

Сейчас уровень воды понизился, а цветет она так, что даже в годный для купания день мы не полезли бы в озеро. Вместо этого мы просто устраиваемся на берегу прямо за парковкой, жуем пиццу, которую принес Мэнни, и швыряем камни подальше к горизонту.

Я мечтаю о колледже, о жизни в большом городе, где можно провести день хоть в музее, хоть в баре за просмотром футбольного матча – найти кучу классных занятий, помимо просиживания штанов и пустой болтовни, которыми мы вечно развлекаемся в школе. Я мечтаю убедить Себастьяна уехать со мной и доказать ему, что геем быть не стыдно.

Коул привел несколько друзей по колледжу, которых я не знаю, и вместе с ними запускает у парковки квадрокоптеры. Таких здоровенных, шумных, не гнушающихся ругани качков я побаиваюсь. Я, конечно, не Мэнни, но и ни разу не хлюпик, а мое ледяное спокойствие многие почему-то расценивают как угрозу. Один из качков, Илай, на меня смотрит хмуро и оценивающе, а на Осень так, словно хочет завернуть ее в пиццу и съесть. Он подозрительно мускулистый, с бычьей шеей и неровной, усеянной постакне кожей.

Осси жмется ко мне: якобы она моя девушка, ну а я мигом вживаюсь в роль бойфренда – обнимаю ее и перехватываю взгляд Илая. Тот отводит глаза.

– Нет желания попробовать? – шучу я.

– Нет, – бурчит Осень.

После того как Осень прервала наш утренний разговор, Себастьян уехал на мероприятие в каком-то парке Саут-Джордана. Домой он вернется лишь после шести, но это не удерживает меня от поминутной проверки сообщений: не появились ли эмодзи с тайным смыслом?

Нет, не появились.

Мне не нравится, что разговор мы прервали небрежным «Созвонимся позже», а еще меньше – что Себастьяну невдомек, как сильно меня задело сказанное в четверг. Я читал о таком в брошюрах, которые принесла мама, – у детей-квиров обостренная неуверенность в себе, страх, что нас отвергнут не из-за личных качеств, а из-за нашей глубинной сущности, – но сам подобного прежде не испытывал. Если Себастьян не считает себя геем, какого черта он ко мне липнет?!

Я плотнее прижимаю Осси к себе: тяжесть ее тела успокаивает.

Мэнни зовет нескольких парней помочь ему собрать большой радиоуправляемый «Хамви»[54], потом они по очереди катают его по неровной земле, по тропке к озеру, по некрупным камням вокруг парковки.

Отвлекает нас шум драки, завязавшейся поодаль, возле моей машины. Приятели Коула хохочут и тузят друг друга. На наших глазах крепыш, которого, кажется, зовут Мика, сбивает Илая с ног. Илай брыкается, толкается, пинается, а встать не может. Не представляю, за что его повалили наземь. Потасовка явно дружеская, но мне в кайф видеть его уложенным на лопатки. С Илаем мы и парой слов не перекинулись, но у него на лбу написано: «Придурок».

– А ну слезь с меня, педик! – вопит Илай.

Внутри меня абсолютный ноль – все замирает. Энергия, до самой последней капли, расходуется на то, чтобы сохранить лицо.

Осси тоже замирает в моих объятиях. Слово «педик» эхом летит над озером, но за живое оно задело только нас двоих.

Мика смеется еще громче и помогает Илаю встать.