Автоквирография - [50]

– «Как по-моему» что?

– Как по-твоему, ты нравишься Себастьяну? – шепотом спрашивает Осень, наклонившись ко мне.

От такого вопроса сердце екает, и я заставляю себя сосредоточиться на экране ноута, набирая одно и то же слово:

Четверг

Четверг

Четверг

В четверг, то есть через три дня, мы снова пойдем в поход.

– А я почем знаю? – вместо ответа спрашиваю я. Небрежно так. Безразлично.

Может, мне впрямь пригласить Сашу на выпускной?

Фуджита обходит класс, проверяя, как у кого дела с числом слов, развитием образов, сюжетными линиями и ритмом текста. К сегодняшнему дню – десятому марта – мы должны были написать двадцать тысяч слов и выбрать рецензента среди участников семинара. У меня более сорока тысяч слов, но все об одном – такое сдавать нельзя.

Осень работать со мной не пожелала, удивив всех, кроме меня, поэтому рецензента у меня нет, и пока получается, готовые главы я никому не покажу. Увы мне, увы. Фуджита только на вид хипповатый хлопотун-писатель, а сам держит руку на пульсе.

– Таннер! – зовет Фуджита, подкравшись ко мне сзади так неслышно, что я подскакиваю и захлопываю ноут. Засмеявшись, он наклоняется ко мне и громко шепчет: – Ну, парень, в каком жанре твой роман?

Будь моя воля, я наваял бы подростковый роман с переходом в порно, только этому не бывать. См. также: тайные отношения; бездомная любовь.

См. также: срочно взяться за новый роман.

– Это современная проза, – отвечаю я и, на случай если Фуджита заметил столбик «четвергов», добавляю: – Сегодня у меня небольшой творческий кризис.

– У каждого из нас бывают дни, когда креатив рекой льется, но бывают и кризисные, – громко, для всего класса говорит Фуджита, потом снова наклоняется ко мне. – Но по большом счету дело идет?

– Да, как ни странно.

Ну, это как сказать…

– Вот и хорошо. – Фуджита садится на корточки и заглядывает мне в глаза. – Так, похоже, у всех остальных рецензенты есть. Раз у тебя дело идет, но сегодня творческий кризис, пусть твою работу посмотрит Себастьян. – У меня аж пульс сбивается. – Вы ведь сюжетные наброски уже обсуждали? По-моему, это оптимальный вариант, раз участников семинара у нас нечетное число. – Фуджита хлопает меня по колену. – Согласен?

– Согласен, – с улыбкой отвечаю я.

– В чем тут дело?

Мы с Фуджитой поднимаем головы: рядом, оказывается, стоит Себастьян.

– Я просто сказал Таннеру, что его критиком будешь ты.

На губах у Себастьяна его фирменная уверенная улыбка, но взгляд мечется ко мне.

– Здорово! – Идеальные темные брови изгибаются. – Значит, ты покажешь мне готовые главы.

– У меня не так много написано. – Я изгибаю брови в ответ.

Осень откашливается.

– Ничего страшного, – беззаботно заявляет Себастьян. – Я помогу довести до ума то, что есть.

Фуджита хлопает нас обоих по спинам.

– Отлично! За работу!

На парту мне ложится папка.

– Здесь замечания по результатам нашей последней встречи, – говорит Себастьян.

– Супер! Спасибо тебе, – благодарю я с нарочитой небрежностью, хотя сердце бешено колотится, а голос дрожит. Едва Себастьян отходит, я чувствую пристальный взгляд Осени.

– В чем дело, Осси? – спрашиваю я, не поворачиваясь к ней.

Она подается ко мне и шепчет:

– У вас с Себастьяном весь разговор получился с сексуальным подтекстом.

– Неужели?

Осень делает паузу, но настолько эффектно, что пауза эта живым, дышащим существом вклинивается между нами.

Наконец я встречаю взгляд Осени и, прежде чем отвести, гадаю, прочла ли она в нем правду. Баннер вешать не нужно – уверен, в глазах у меня большими буквами написано:

СЕБАСТЬЯН + ТАННЕР = БОЙФРЕНДЫ.

– Таннер! – снова зовет Осень медленно и потрясенно, словно прочла финал детектива Агаты Кристи.

Я поворачиваюсь к ней лицом. Грудь жжет и щиплет, кожа под рубашкой горит огнем.

– Знаешь, я решил пригласить Сашу на выпускной.

Т!

Как прошли твои выходные? Получилось выбраться в Солт-Лейк-Сити с родителями и Хейли?

У нас был полный дурдом. По-моему, в дверь звонили не переставая. В субботу в церкви проходили занятия для малышей, и мы с Лиззи помогали их проводить. Построить двадцать шестилеток в ряд – все равно что диких кошек дрессировать! Еще подозреваю, что после своего занятия сестра Купер угостила их конфетами и к нашему они вконец озверели.

В субботу я вернулся домой поздно, поднялся к себе в комнату и часа два думал о тебе, прежде чем смог заснуть. То есть я думал о тебе, потом молился, потом снова думал о тебе. И то и другое действует здорово – чем больше я молюсь, тем тверже верю: наши с тобой отношения – это хорошо и правильно. Вот только мне очень одиноко… в конце тяжелого дня мне хотелось бы видеть тебя, говорить с тобой обо всем, что произошло, а не писать письма. Нет, хорошо, что у нас, по крайней мере, письма есть.

А еще у нас есть четверг! Жду не дождусь его, это безумие, да? Боюсь, тебе придется держать меня под контролем. Хочу целовать тебя, целовать, целовать…

Когда ты покажешь мне свой новый роман? Таннер, пишешь ты здорово! Мне не терпится увидеть, что ты придумал на этот раз.

Сейчас я собираюсь в универ, потом приду к вам на семинар и передам тебе свое письмо. Как дочитаешь его, пожалуйста, подумай, что я мечтал целовать тебя, когда писал это предложение (да и все предыдущие тоже).