Автократия Гоблинов 4 - [3]

— Вот мы и дома, — сказал я совсем негромко. — Долгая же у нас вышла поездочка.

— Ага, — долетел до меня такой же тихий голос, откуда-то из-за моего плеча. Голос, которого я не слышал уже очень давно. — С возвращением.

Не ожидая ответа я сильно удивился. Опустил взгляд и не стал оборачиваться, а на моём лице сама собой появилась широкая улыбка.

— Детишек стало так много, — голос за спиной стал немного ближе. — Видеть их такими действительно очень радостно.

— Почему сейчас? — Спросил я, обернувшись назад и увидев прямо передо мной маленькую деревянную фигурку, которую я когда-то вырезал своими руками. Правда, глаза у неё были необычайно живые, а на лице отчётливо виднелась радость, которую я бы никогда в жизни не смог изобразить.

— Почему сейчас, что? — Игриво спросила она, наклонив голову на бок.

Вместо ответа, я приподняв вверх правую бровь и посмотрел на эту фигурку немного надменным образом, на что она тут же захихикала и подняла к небу обе руки, признавая поражение. Сделав несколько шагов по очищенной от снега крыше, она села рядом со мной, свесив ноги так же как и я, опустила взгляд и несколько секунд помолчала.

— Просто… раньше во мне не было нужды, — сказала она каким-то меланхоличным тоном. — Я не могла тебе помочь, вот и появляться не было никакого смысла. Я не могу дать тебе дельный совет. Не могу помочь в бою, но… Если уж ты не знаешь, что делать. Если тебе не с кем поговорить, то облегчить душу в разговоре со своей матерью разве не лучшее решение? Я думаю, заботиться о своих детях — это единственное, на что я действительно способна.

Невесело улыбнувшись, я тоже некоторое время помолчал. Начертил на снегу под ногами несколько фигурок, поднял правую руку и посмотрел на свою раскрытую ладонь.

— Я… не могу иметь детей, да?

Нас действительно очень много вернулось. Полный корабль, гружёный гоблинами. Все наши девочки принесли потомство. Некоторые умудрились разродиться даже дважды. Все, кроме Тихой. Сколько бы мы не старались, но её животик так и не вырос.

— Она, можно сказать, всю жизнь меня добивалась, — сказал я. — Она действительно очень этого хотела, и то, как она смотрит на других гоблинш — красноречиво об этом говорит. — Зачерпнув с земли пригоршню снега, я скатал её в снежок и швырнул в сторону торчащей из белого поля деревянной заставы. — Хуже всего то, что когда я понял, что детей у меня так и не появится, то я в самом деле испытал большое облегчение.

Медленно закрыв глаза и подавшись назад, я лёг на спину, посмотрев на небо.

— Я думал, что уже решился. Думал, что готов, но, как оказалось, нет. Из-за этого я чувствую себя большим засранцем.

— Вот уж не думала, что первое, чего ты испугаешься, это собственных детей. Да ещё и будешь за это чувствовать вину.

— Правда чтоли? — Усмехнулся я краем рта. — А разве вся моя нынешняя жизнь, это не последствие моих комплексов и страхов?

— Как знать, — улыбнулась та. — У тебя ведь уже есть один ребёнок. К тому же, она появилась почти так же, как появился ты. Да и пассия твоя в ней души не чает, так что…

— Это другое, — отмахнулся я. — Просто… что мне ей сказать? — Повернув голову, я посмотрел на эту деревянную фигурку. — Не хочу видеть, как она смотрит на других гоблинш с завистью во взгляде. А ещё больше не хочу, чтобы она винила во всём этом меня.

— Но и детей своих ты тоже не хочешь, да? — Спросила она с ироничной улыбкой.

— Ха-а, — выдохнул я, угрюмо насупившись. Хочу я того или нет, но каждый раз, когда я думаю о детях, то вспоминается моя человеческая жизнь. — Никто не ранит так, как самые родные… — прошептал я, закрыв глаза.

— Ты больше не человек, — сказала деревянная фигурка, подсев чуточку ближе. — Все мы — семья. Думаю, когда твой настоящий сын всё-таки родится, он в самом деле будет особенным как ты, но, в тоже время, он будет монстром, как и все мы. Все мы — семья. Разве хоть кто-то из нас, хоть раз, заставлял тебя об этом пожалеть?

— Разве что Вонючий, — глупо хохотнул я, открыв глаза и снова посмотрев на эту дамочку. — Что значит — когда?

— Эм-м? — Потупила взгляд деревянная фигурка.

— Ты сказала «когда родится». Это значит, что это случится рано или поздно, да?

— Ну-у-у… — ответила та, отведя в сторону свой взгляд и неловко почесав подбородок. — На самом деле — понятия не имею.

«Да…»

— Да ты издеваешься! — Рявкнул я, плюнув в сердцах и, со всей силы, шарахнув по этой фигурке раскрытой ладонью, сметя её с собственной крыши и вогнав в снег. — Ты не знаешь?!

— Не кричи на меня! — Тут же раздался снизу глухой обиженный голос, а затем из снега подо мной вылезла тоненькая деревянная рука и ткнула в меня указательным пальцем. — Я тут помочь пытаюсь!

— Это нихрена не помощь!

— Но я правда не знаю! — Снова раздался обиженный тихий голосок. Вслед за рукой из снега вынырнула деревянная голова и на её лице отразилась какая-то тоска. — Я не очень умелая, — сказала она, пытаясь выбраться из снежного плена. — Все говорят, что всё, что я делаю, получается очень странным. Это потому что я не особо представляю, как с этим разбираться. Я просто знаю конечный результат, вот и всё. Я не слишком много об этом думаю. — На виноватом лице появилась толика задумчивости. — На самом деле, я даже не очень представляю, как в твой мир попала, ведь я просто хотела найти какого нибудь странного человека и где нибудь не здесь. Вообще, на самом деле, никто из нас не может это место покидать, да и по моему там тогда что-то сломалось, ну не суть. Так вот…