Автобиография Юкити Фукудзавы как репутационный ресурс - [3]
Фукудзава вспоминает старые порядки, которые казались ему абсурдными еще в глубоком детстве. Такими же нелепыми представлялись ему и люди прежней закалки: упертые, ригористичные, не способные к усвоению передовых теорий и знаний. Они были ненавистны юноше, и когда в родительском доме собирались гости, он немедленно уходил спать — только чтобы не слышать идиотских разговоров, которые они вели (с. 11)[3]. Фукудзава отвергал и этих людей, и их мораль. Он с бесподобной для тогдашней Японии легкостью и без всякого зазрения совести нарушал общепринятые моральные нормы, поскольку не считал их носителей полноценными людьми, которым принадлежит будущее. Юный Фукудзава подделывал рекомендательные письма (с. 29–30), выдавал себя за заклинателя и с готовностью получал плату за вознесенные молитвы, в которые он не верил и которых не знал, — вместо них он бормотал какую-то абракадабру (с. 36). Желая покинуть родное княжество Накацу для изучения европейской медицины в Осаке, он написал обращение к главе клана, объясняя отъезд необходимостью изучения военного дела, — такая мотивировка повышала его шансы на разрешение покинуть дом. Предпосылок к этому не было: отец и старший брат Юкити уже умерли, он стал главой семьи, и самурайско-конфуцианский долг велел ему заботиться о нищей матери и крошечной племяннице. Однако «жажда знаний» послужила достаточным оправданием для нарушения моральных норм, и он уехал в Осаку (с. 49). Когда Фукудзаве захотелось обзавестись редкой и дорогостоящей голландской книгой по артиллерийскому делу, он попросил ее у хозяина на пару дней — «просто посмотреть оглавление и картинки», — но вернул книгу через несколько недель, которые употребил на ее переписывание. Наивный хозяин хотел бы приберечь европейские премудрости для себя, но хитрый Фукудзава провел его: боясь разоблачения, он переписывал книгу по ночам. Хозяин и окружающие так ничего и не заподозрили, чему Фукудзава несказанно обрадовался; в этом эпизоде автобиографии он уподобил себя «удачливому вору» (с. 46–48). Обманутые люди привыкли верить слову самурая, Фукудзава с удовольствием этим пользовался. Автобиография престарелого Фукудзавы — это не покаяние в грехах, а их оправдание. Цель оправдывает средства. В данном случае целью выступает получение знаний.
Общество эпохи Токугава было жестко стратифицировано. Основными сословиями (в порядке их значимости) объявлялись самураи, крестьяне, ремесленники и торговцы. Самураи — это элита, крестьяне поставляют самое главное для общества — пищу, ремесленники производят для него полезные вещи, а торговцы — это род паразитов, которые живут перепродажей того, что уже создано другими. Господствующая идеология была такова, что воспитывала у элиты презрительное отношение к деньгам и счету, что находило свое выражение и в практической политике, и в ежедневных обыкновениях. Землевладельцам, принадлежавшим к воинскому сословию, запрещалось покупать и продавать землю — можно было лишь обменять один участок на другой. Настоящему самураю надлежало не касаться руками денег. Юкити Фукудзава свидетельствовал: когда его отец отправил детей к учителю и тот начал занятия вовсе не с грамоты и каллиграфии, а с арифметики, отец немедленно отказался от услуг этого учителя, ибо счет — это умение торгаша, а не благородного самурая. О невежестве самураев в финансовых вопросах свидетельствует и другой рассказанный Фукудзавой случай. Перед отправкой сёгунской миссии в Америку (1867) один из ее членов пожелал обменять свои командировочные на доллары, однако счел недавно изменившийся обменный курс невыгодным для себя и сказал меняле, что у того наверняка есть доллары, купленные по более низкой цене, выразив желание купить именно эти «дешевые доллары» (с. 169–170).
Что до самого Фукудзавы, то он вовсе не чурался денег, хотя и был воспитан в семье, соблюдавшей строгие самурайские порядки. С самого детства деньги были его заветной мечтой. Когда старший брат Санносукэ как-то спросил, чего ему хочется добиться в жизни, юный Юкити ответил: стать самым богатым человеком в Японии. Санносукэ был приверженцем традиционного образа мыслей. Слова Юкити возмутили его — как возмутили бы почти любого самурая того времени, — и он устроил Юкити жесткую выволочку. Сам Санносукэ так определил свое кредо, не имевшее ничего общего с корыстолюбием: «Быть верным сыном, братом и слугой сюзерену до конца жизни». Чтобы подчеркнуть верность своим принципам, Санносукэ даже высказал решимость стать приемным сыном в другой семье (распространенная практика того времени) и беззаветно служить другим родителям — план, вызвавший недоумение передового Юкити: с какой стати угождать людям, которые не являются кровными родственниками (с. 13–14)? Он и своим родственникам служить не стал, покинув мать и племянницу.
Санносукэ не удалось убедить Юкити, что деньги — вещь грязная. Овладев кое-какими ремесленными умениями, Юкити стал понемногу зарабатывать, о чем он пишет с нескрываемой и почти «американской» гордостью. Впоследствии именно Фукудзава ввел в японский оборот высказывание «время — деньги». Конечно, обедневшим самураям случалось не брезговать приработком, но физический труд они считали занятием крайне унизительным и никогда не хвастались умением что-то делать своими руками. Руки самурая были предназначены только для того, чтобы сжимать эфес меча. Рука же молодого Фукудзавы сжимала то столярный инструмент, то бутылку с саке, с которой он беззастенчиво выходил на прогулку. Осуждающие взгляды не волновали его: «Ведь это мои деньги. Я не своровал их. Что же постыдного в том, что человек покупает себе что-то на свои собственные средства?» (с. 11).
