Автобиография - [78]

Сегодня утром заезжала ко мне М. И. Княжевич и нашла, что я похудела, но мне кажется, что это с ее стороны пылкость воображения и боязнь за меня. Я чувствую себя очень хорошо, тем более, когда бываю обрадована ее приездом, — она добрейшая, прекрасная женщина.

24-го мая. Я забыла упомянуть, что 22-го мая, после обедни, была по совету Владислава Максимовича у губернатора Адлерберга. Он уже знал о моем приезде, а мне потому должно было явиться, чтобы, если Господь приведет возвратиться, то выпросить у него подорожную по казенной надобности. Он обещал и вообще был очень внимателен. А сегодня приезжал ко мне знакомиться гражданский губернатор Браилко, к которому я имела поручение от м-ме Казначеевой. Он уже третий раз приезжал, но я почти всегда при моих страждущих. Благодаря Бога, им лучше. Один только страдает другой день, и Бог не дает ему смерти.

Дела мои шли обычным порядком, и все, с помощью Божией, хорошо. Завтра двенадцать человек выписных. Надо писать много писем.

25-го мая. Встала довольно поздно, и поспешила к больным. Вчерашний страдалец умер в пять часов утра. Другие, благодаря Бога, поправляются, и теперь у меня больных двадцать четыре человека. Для слабых опять варила суп. Выходным дала по рюмке красного вина и по пяти копеек серебром на калач, и они очень благодарили. Двум, у которых пропали ранцы, дала по рубашке.

Вечером была у И. Я. Браилко, познакомилась с его женой и дочерью, очень милые и почтенные люди. Напившись чаю, пошла в сопровождении их к М. А. Рудзевич, чтобы поблагодарить ее за присланные вещи и спросить, как некоторые употребляются. Из Комитета получила двенадцать рубашек, семь пар чулок, чаю один фунт, голову сахару, малины, черники и холста для бинтов.

На требовании я подписываюсь: «Надзирающая за больными Копылова». Мое инкогнито сохраняется, но, конечно, не для всех.

26-го мая. Утро прошло как и всегда. Благодаря Бога, больных у меня не много, но главный доктор сказал, что скоро опять наполнят. В Севастополе нынче ночью слышны были выстрелы, но не очень сильные. Впрочем, я сама не слыхала. Чтобы воспользоваться прекрасным вечером, подышать свежим воздухом, а главное, исполнять предписание доктора — гулять каждый вечер — я решилась сегодня после обеда ехать на дачу к Княжевичам. И еше один магнит меня притягивал: в прошедший четверг, бывши у них, я получила письмо Мишеля и теперь надеялась на то же, хотя и не от него. Между тем твое письмо, мой милый брат, я получила 2-го числа. Крепко целую тебя за него и благодарю от души, за советы и замечания еще больше благодарю: они мне необходимы, а то, хотя во мне не ослабевает желание, но кажется слабо исполнение моей обязанности. Впрочем, скажу, положа руку на сердце: и рада бы сделать более, да нечего. И то, благодарение Господу, все идет хорошо.

Итак, приехав вечером на дачу, я нашла там человек пять гостей, между прочим Мансурова. Это очень умный молодой человек, и мы с удовольствием его слушали. К чаю приехала графиня Адлерберг; я с ней познакомилась, и она очень была внимательна ко мне, просила адресоваться к ней, если что будет нужно для моих больных. ВДишь ли, мой милый друг, как трудно мне сохранить °е инкогнито! Но слава Богу, здесь не находят важным ^г поступка и говорят об этом очень равнодушно. Да и вы, друзья мои, не думайте, что мой подвиг слишком важен… Самое трудное — это доехать, а здесь, право, ничего нет трудного; вот что Господь даст после. Здесь боятся одного, чтобы неприятель не занял Перекопа и тем не прекратил сообщения: тогда мой возврат будет потруднее приезда — но Бог милостив! Да будет во всем Его святая воля! Я этим руководствуюсь, на это надеюсь… хотя, признаться, очень лениво молюсь; молитесь вы за меня, мои родные! Верно, вашими молитвами Господь хранит меня. Впрочем, бывают минуты, как, например, сегодня: приехав в шесть часов на дачу, я узнала, что они пошли в сад, и когда я отправилась их отыскивать и шла между горой и дивными растениями в виду горы Чатырдага, по которой проходили облака, вся окрестность окружена высокими горами, на которых пасутся стада, и все это так дивно хорошо, что я почувствовала себя ближе к небу и от души помолилась и поблагодарила Бога за его неисчислимые благодеяния ко мне, недостойной и грешной.

27-го мая. Утро. Сегодня был у меня главный доктор и приказал шесть человек поносных перенести в другую больницу. Они, бедные, очень горюют и не хотят переходить; говорят, что они без меня пропадут, и вот моя награда.

А какие букеты роз стоят у меня в стаканах, просто прелесть! Здесь их множество, и мне присылают Марья Ив. Княжевич, Рудзевич и Браилко. От этого освежается воздух в комнатах, а у меня одна маленькая.

Сегодня не могла выдержать одного: как 'доктор резал кожу на ноге больного и из многих маленьких ран сделал одну, более четверти. Несчастный очень страдал, и я, передав инструменты, которые по обязанности держала, принуждена была выйти в другую комнату, чтобы не упасть. А теперь сделала и отнесла для двоих горчичники и шестерым питье.

27-го мая, вечером Отправив письма к тебе, мой милый брат и друг, также к маменьке, к Александру Ивановичу Каэначееву и к Николаю Ивановичу Гречу: я дала слово ему написать, а в его письме записка к Тане (Таня моя горничная), я прошу его не оставлять моих людей, а Тане приказываю уведомить меня об детях и все ли в доме благополучно. (Брат жил на даче, а дети его учились в гимназии и до экзаменов жили у меня.) Эти письма я отправила во втором часу, а твое письмо получила и благодарю тебя, мой добрый утешитель! Твои милые письма приносят мне радость, пользу и душевное наслаждение, потому что всегда, читая их, я плачу сладкими слезами и, признаюсь, делюсь моей радостью сперва с добрьь ми хозяевами, а потом при свидании с милою Мариею Ивановною, а твои стихи «К воинам Севастополя» велела Мише Шуберту переписать и раздать несколько экземпляров. Стихи очень хороши, а главное, для каждого воина утешительны.