Автобиография - [19]
На доме, который госпожа Рисса назначила в приданое дочери, лежали долги. Из шести лет содержания, обещанных мне, обеспечены были едва ли полгода, и то при постоянных спорах и склоках. Она даже осмеливалась иногда, пользуясь моей молодостью и робостью, поднимать на меня руку. Не скрою, что со временем я стал отвечать ей тем же. Дня не проходило, чтобы во время обеда мы не швыряли бы друг в друга то блюдом, то тарелкой, то ложкой и т. п.
Как-то раз я пришел из бет га-мидраша[67], еврейской академии, очень голодным. Теща и жена оказались чем-то сильно заняты. Пришлось мне самому отправиться в чулан, чтобы чем-нибудь подкрепиться. В одном из молочных горшков обнаружился творог, обильно сдобренный сметаной. Я стал есть. Тут, откуда ни возьмись, теща: «Не слишком ли жирно для тебя?»
«Чем больше сметаны, тем лучше», — думал я про себя и продолжал пиршество, не обращая ни малейшего внимания на ее вопли. Она попыталась вырвать горшок из моих рук. Я не дал. Теща ударила меня кулаком. Придя в неистовство, я оттолкнул ее и разбил горшок о ее голову. Вот это была картина! Смешавшаяся с творогом сметана стекала со всех сторон лица. В гневе госпожа Рисса схватила полено… Но тут я благоразумно убрался, а то бы она, наверное, убила меня.
Подобные происшествия не были редкостью. Жена моя, разумеется, сохраняла нейтралитет и огорчалась, кто бы из нас ни побеждал. «Ох, — часто вздыхала она, — если бы только кто-нибудь в этом доме умел уступать!»
Устав от постоянной открытой вражды, я пошел на военную хитрость, которая на некоторое время умерила накал страстей. Около полуночи, когда все спали, я поднялся, взял большой глиняный горшок, залез под тещину постель, в сунул в горшок голову, чтобы изменить голос, и провозгласил: «Рисса, Рисса, безбожная женщина! Зачем ты так дурно обращаешься с моим любимым сыном? Если не исправишься, близок твой конец, быть тебе проклятой вовеки!» Сказав это, я вылез из-под кровати и стал щипать крепко спящую тещу. Затем я тихо улегся в свою постель.
На следующее утро госпожа Рисса встала весьма расстроенной и пожаловалась дочери, что ночью явилась ей тень моей матери, грозя и даже щипая. В подтверждение этих слов она показала синяки на руках.
Придя из синагоги, я не обнаружил дома тещи, а жена была вся в слезах. Я спросил о причине рыданий, но не дождался вразумительного ответа. Вскоре появилась горько вздыхающая госпожа Рисса. Как выяснилось много позже, она ходила на еврейское кладбище, где, бросившись на могилу моей матери, просила прощения и пощады. Кроме того, в знак покаяния она заказала огромную восковую свечу для синагоги. Весь день теща постилась и даже была ко мне ласкова. Я прекрасно знал причину произошедших с ней перемен, но вида не подавал, молча радуясь успеху своей проделки.
Но покой для меня продолжался недолго. Буквально на следующий день страхи были забыты, и склоки вновь стали затеваться тещей при малейшем поводе, а чаще и без него. Вскоре я вынужден был из-за них оставить этот дом и приискать место частного учителя, навещая семью только по большим праздникам.
Глава XII
Мне пошел четырнадцатый год, когда родился мой старший сын Давид. Я стал мужем всего в одиннадцать лет, не имея, при строгости еврейских обычаев и недостатке знаний об отношениях между мужчиной и женщиной, ни малейшего понятия о сущности супружеских обязанностей. На красивую девушку я смотрел как на всякое другое произведение природы или ремесла — как, к примеру, на ту красивую коробочку, которую некогда украл. Неудивительно, что и женившись, я долгое время не был настоящим мужем для своей супруги, побаивался ее и старался обходить стороной это незнакомое существо.
Старшие, обеспокоенные этим, решили, что на свадьбе я был околдован, и повели меня к ворожее. Та произвела со мной различные манипуляции, о которых здесь стоит сказать лишь то, что они все-таки произвели свое действие, пусть и косвенным образом.
Время моей жизни в Польше — от свадьбы до выезда за границу, то есть юность, по праву считающаяся лучшими годами всякого человека, оказалась чередой всевозможных невзгод. У меня не было никаких средств для дальнейшего развития врожденных способностей и склонностей, чем, в свою очередь, порождалась бессмысленная трата сил, о которой не хочется не только писать, но и вспоминать.
Что же мешало мне идти вперед по пути самосовершенствования? Тогдашнее устройство польского государства вообще и положение нашего народа в частности. Он, как перегруженный осел, стонал под двумя ношами сразу: с одной стороны — собственное невежество и связанные с ним религиозные предрассудки, с другой — предрассудки и невежество местного населения. Прибавим к этому приватные несчастья моей семьи. Все соединилось вместе, словно нарочно преграждая мне свободную прямую дорогу.
Польская нация (я имею в виду дворянство) состоит из двух неравных частей. Меньшая — лица, стремящиеся просветить себя воспитанием, обучением и целенаправленными путешествиями, содействуя тем самым и своему благу, и благоденствию подданных. Но большинство проводит жизнь в темноте и безнравственности, сумасбродно отдаваясь гнуснейшим страстям. Представители этой большей части губят и себя самих, и подвластных себе. Они блистают титулами и орденами — и позорят их своими поступками; обладают громадными поместьями, которыми не в состоянии управлять; постоянно ведут между собою распри, ставя страну на грань захвата соседями, завидующими ее богатствам.
Имя В. Г. Дуловой является символом высочайших достижений арфового искусства 20 века не только в нашей стране, но и во всём мире. Настоящая книга посвящена её педагогической деятельности. В ней собраны воспоминания учеников Веры Георгиевны, композиторов, с которыми она сотрудничала, и зарубежных коллег, а также представлены документы из личного архива, фотографии.
Книга воспоминаний художника Аристарха Лентулова, одного из основателей объединения «Бубновый валет», яркого представителя русского авангарда начала XX в., — первая полная публикация литературного наследия художника. Воспоминания охватывают период с 1900-х по 1930-е гг. — время становления новых течений в искусстве, бурных творческих баталий, революционных разломов и смены формаций, на которое выпали годы молодости и зрелости А. В. Лентулова.Издание сопровождается фотографиями и письмами из архива семьи А. В. Лентулова, репродукциями картин художника, подробными комментариями и адресовано широкому кругу читателей, интересующихся русской культурой начала — первой трети XX в.
Густав Маннергейм – одна из самых сложных и драматических фигур в политике XX века: отпрыск обедневшего шведского рода, гвардеец, прожигавший жизнь в Петербурге, путешественник-разведчик, проникший в таинственные районы Азии, боевой генерал, сражавшийся с японцами и немцами, лидер Белого движения в Финляндии, жестоко подавивший красных финнов, полководец, противостоявший мощи Красной армии, вступивший в союз с Гитлером, но отказавшийся штурмовать Ленинград… Биография, составленная на огромном архивном материале, открывает нового Маннергейма.
Впервые на русском публикуется дневник художника-авангардиста Алексея Грищенко (1883–1977), посвящённый жизни Константинополя, его архитектуре и византийскому прошлому, встречам с русскими эмигрантами и турецкими художниками. Книга содержит подробные комментарии и более 100 иллюстраций.
Эта книга является второй частью воспоминаний отца иезуита Уолтера Дж. Чишека о своем опыте в России во время Советского Союза. Через него автор ведет читателя в глубокое размышление о христианской жизни. Его переживания и страдания в очень сложных обстоятельствах, помогут читателю углубить свою веру.
Повествование описывает жизнь Джованны I, которая в течение полувека поддерживала благосостояние и стабильность королевства Неаполя. Сие повествование является продуктом скрупулезного исследования документов, заметок, писем 13-15 веков, гарантирующих подлинность исторических событий и описываемых в них мельчайших подробностей, дабы имя мудрой королевы Неаполя вошло в историю так, как оно того и заслуживает. Книга является историко-приключенческим романом, но кроме описания захватывающих событий, присущих этому жанру, можно найти элементы философии, детектива, мистики, приправленные тонким юмором автора, оживляющим историческую аккуратность и расширяющим круг потенциальных читателей. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.