Австралийский робинзон - [30]

Пока мы отсутствовали, в Мельбурн пришло еще одно судно, нагруженное припасами (в основном картофелем) и разными предметами, крайне необходимыми поселенцам.

По приказанию начальников и каждый день раздавал картофель туземцам. Кирпич и другие материалы пошли на строительство дома для мистера Батмана, первого настоящего дома у залива Порт-Филипп. Строили его на холме, который с тех пор так и называется: холм Батмана. Я, как каменщик, наблюдал за кладкой дымохода, хотя прошло столько лет с тех пор, как добрый мистер Уайятт обучал меня своему ремеслу.

Весть о том, что у залива Порт-Филипп обнаружены великолепные пастбища, взбудоражила соседние колонии, и многие семьи потянулись в наши края. Поселенцы с земли Ван Димена уже готовы были вложить свои деньги в спекуляцию земельными участками. Были и такие, что сначала приезжали осмотреться, чтобы решить, стоит ли им покидать насиженные места.

Все шло тихо и мирно, пока новоселы не начали приставать к местным жительницам. Одна из них пришла ко мне с жалобой: пастух привязал ее к дереву, но, когда он заснул, она освободилась от пут и убежала. Я, конечно, тут же передал все мистеру Джеллибранду, предупредив его, что этот случай может иметь весьма печальные последствия. Я ведь очень хорошо знал, как ревнивы и мстительны туземцы. Мистер Джеллибранд немедленно вызвал к себе провинившегося пастуха и, хотя тот уверял, что знать ничего не знает и в глаза не видел жалобщицу, дал ему нагоняй, уволил со службы и приказал немедленно возвратиться на землю Ван Димена.

Вскоре у нас появился миссионер, преподобный Джозеф Ортон, ныне покойный. Он тоже пожелал осмотреть страну, и я порекомендовал ему взять провожатыми шестерых туземцев. Через шесть дней мистер Ортон вернулся, целый и невредимый.

Теперь что ни день прибывали эмигранты из Сиднея и с земли Ван Димена. Из Сиднея приехало несколько важных чиновников, чтобы составить отчет о ресурсах страны. Случались и печальные происшествия: однажды вспыхнула ссора между туземцами и европейцами, не знаю уж из-за чего. Дело-то происходило в двадцати милях от поселения. В последовавшей затем драке двое белых были убиты. Похоронили их в Мельбурне.

Глава X МЕЛЬБУРН СТРОИТСЯ

Однажды в нашей колонии появился некто мистер Фолкнер. Он не был связан с компанией и приехал на свой страх и риск. Трудно сказать, чем я ему не угодил, но он, почти не зная меня, наговорил обо мне с три короба: что я, мол, опасный человек, что слишком я дружу с туземцами, что они меня во всем слушаются… Как известно, вода камень точит; слово за словом его речи испортили мои отношения с компанией. Я обиделся и ушел со службы, хотя продолжал работать у мистера Батмана, относившегося ко мне с неизменной добротой.

Вряд ли у мистера Фолкнера было предвзятое ко мне отношение. Скорее всего он на первых порах придал значение наговорам моих недругов, а я по наивности принял опрометчивое решение.

Я работал у мистера Батмана до прибытия корабля из Сиднея, на борту которого находился Лонсдейл, капитан пехотного полка его королевского величества, того самого полка, в чьих рядах я сражался в Голландии.

Капитан командовал отрядом, который должен был охранять нашу колонию, сильно разросшуюся к тому времени. Среди ее жителей были и люди очень состоятельные, пользовавшиеся большим влиянием.

Кроме того, капитан Лонсдейл был назначен судьей Мельбурна.

Новый комендант заинтересовался подробностями моей страдальческой жизни и после расспросов предложил мне должность на тех же условиях, на каких я служил в компании. Я попросил надбавки — как-никак я оказывал колонии важные услуги, — и капитан Лонсдейл, поразмыслив, обещал мне шестьдесят фунтов в год — вместо прежних пятидесяти — и питание. Так я стал переводчиком и проводником коменданта. По долгу службы я подыскивал места, которые рекомендовал для строительства бараков, складов и других зданий. Сам капитан Лонсдейл решил жить на борту корабля, пока не будет готов его дом.

Вскоре мне удалось привлечь туземцев за вареное мясо и бисквиты к работе. Они перетаскивали грузы и строительные материалы, носили воду. Работали они с удовольствием, только вот пугались при виде солдат, носивших красные формы. Этот цвет вызывал у них представление о чем-то страшном.

В мои обязанности входило посещать колонистов, узнавать, нет ли у них жалоб на туземцев, стараться, чтобы между коренными жителями и поселенцами царили мир и согласие. Первое время все шло хорошо. Но однажды ко мне прибежал мальчик из колонии и сообщил, что туземцы убили двух пастухов. Дело было так. Пастухи проследили, когда женщины одни собирали коренья, и попытались изнасиловать двух из них. На крики сбежались мужчины. На следующий день пастухи переходили со стадами на новые пастбища: они ехали верхом, приторочив ружья и провизию к седлам. Туземцы, внезапно выскочив из засады, сначала завладели ружьями, а затем расправились с пастухами. Несчастье случилось в семидесяти милях от поселения, и — недаром говорится «пришла беда, открывай ворота» — оно было не единственным: около Джилонга произошло несколько краж. Колонисты схватили туземца, вина которого даже не была установлена, привязали к дереву и расстреляли, а труп бросили в реку Барвон.